Катти шептала:
— Да. Всё верно. Давай же. — Её пальцы сосредоточенно работали. — Это нечестно. Твоё семя плодоносно, а у моего мужа превратилось в воду. Но зачем оно тебе? Зачем тебе вообще что-нибудь? — Её руки снова замедлились. Глаза блеснули и её голос продолжил: — Мы могли бы воспользоваться им. И никто никогда не узнает. Появится ребёнок. И, в конце концов, это будет наполовину ребёнок Эриса. Сделай это сейчас, пока ещё есть время.
Тёмный узел у неё в груди затрепетал?
Молчание, а потом голос Катти снова зашептал:
— Я не хочу второсортного брата. Я всё равно никогда ему не нравилась. Я не понимала его глупых шуток. Для меня нет другого мужчины, кроме Эриса. И не будет. Отныне и навсегда.
Узел как будто бы снова съёжился. Да, подумала Иста, боюсь, ты не та беременность, которой она так жаждет.
Руки Каттилары раскрылись: обрамлённая её ладонями болезненно тугая плоть выплюнула из кончика струю белого огня.
— Вот. Так будет дольше держаться.
Она слезла с кровати, которая скрипнула под ней, и запахнула рубашку на Иллвине. Потом осторожно подняла простыню и накрыла его ею. Пока она огибала кровать, её рука порхала над белой линией, не касаясь пламени. Иста пригнулась, пряча лицо и волосы за широким чёрным рукавом. Скрип открывающейся и закрывающейся двери, щелчок щеколды. Шаги на цыпочках, спешащие прочь.
Иста посмотрела через балюстраду. Катти пересекала мощёный двор внизу, шелка, струящиеся на бегу вдоль длинной линии света. Света, который не отбрасывал теней и нигде не отражался. Она и он исчезли под аркой.
Что это за колдовство, Каттилара? Иста в недоумении покачала головой.
Мне следует питать свои изголодавшиеся глаза. Может быть, насытившись, они смогут научить меня… чему-нибудь.
А если нет, то мне всё равно удалось перехватить кое-что.
Иста заметила, что петли двери в комнату Иллвина были отлично смазаны. Тяжёлая резная дверь легко поддалась. Отсюда было слышно тихое похрапывание, доносившееся из соседней комнаты, куда вела внутренняя дверь. Горам, или ещё кто-нибудь, спал, готовый прийти на зов хозяина, если случится чудо и Иллвин проснётся и позовёт. Осторожно, чтобы не задеть нить света, она обогнула сундуки и ступила на коврик рядом с постелью Иллвина. С другой стороны, не с той, где была Катти. Иста аккуратно приподняла простыню, так же как и Катти, распахнула его рубаху и принялась изучать лежащее перед ней тело.
Временно не обращая внимания на очевидное, она попыталась рассмотреть кружащийся свет, надеясь прочесть в нём какое-нибудь послание. Самое яркое пламя сейчас приходилось на низ живота, его мерцание было заметно над пупком, губами, лбом и сердцем. Свет надо лбом и губами был совсем тусклым. Иста была уверена, что Иллвин похудел с тех пор, как она в первый раз увидела его во сне, щёки совсем впали, рёбра… раньше рёбра заметны не были, а теперь она могла буквально сосчитать их. Под его кожей была даже видна линия тазовой кости. Иста пальцем дотронулась до неё, но потом замерла.
Иллвин едва заметно шевельнулся: слабая, но вполне узнаваемая судорога желания… или, быть может, отголоски такого движения, передавшегося по пламенеющей нити, словно волна, пришедшая с дальнего берега? Минуты текли; Иста могла перечесть удары собственного сердца. Могла пересчитать удары его сердца. Они участились. Сначала дёрнулись его губы, но только чтобы испустить низкий стон.
Напряжение, дрожь, яркая вспышка света и всё кончено. Холодный огонь растёкся по его телу, а потом, пульсируя, собрался у своего источника — над повязкой под сердцем. Выкачивая… что?
Его плоть снова была тревожно мертва.
— Так, — выдохнула Иста. — Это… любопытно.
Мудрость или даже знание, обходили её стороной. Но всё же некоторые моменты, свидетельницей которых она стала, вполне ясны. А некоторые… нет.
Она бережно запахнула его рубаху и затянула пояс. Вернула на место простыню. И снова присмотрелась к линии света. Она отчётливо помнила сон.
Осмелюсь ли я?
Просто глядя на него, ничего не добьёшься. Иста потянулась вперёд, обхватила нить пламени ладонью и застыла.
Горам, шлю тебе привет.
Она пристроила бедро на кровати и наклонилась вперёд. Коснувшись губами рта Иллвина, она вложила в поцелуй больше ласки. И сжала ладонь.
Свет брызнул в разные стороны.
Глаза Иллвина раскрылись; он вдохнул её дыхание. Опираясь другой рукой на подушку рядом с его головой, Иста заглянула ему в глаза, такие же тёмные, как в первых снах. Его рука ожила, обхватила её затылок, сжав волосы.
— О… Этот сон получше.
Его голос с мягким северным рокнарским акцентом, вязкий, словно выдержанный мёд, оказался глубже, чем она помнила из собственных видений. Он поцеловал её в ответ, сначала осторожно, потом более уверенно, не столько с доверием, а скорее слепо обходясь без него.
Иста разжала ладонь. Свет потёк снова, стал выходить из Иллвина, спеша прочь. С болезненным вздохом он снова замер, не успев сомкнуть веки. Блеск из полуопущенных ресниц пугал своей безжизненностью. Она нежно закрыла ему глаза.
Иста не совсем понимала, что произошло в тот момент, когда линия света исчезла целиком, насколько хватало глаз. Значит, и там, где она заканчивается, тоже? И если так, то… потерял сознание кто-то другой? Эрис? В объятиях Катти?
Однажды, оставленная наедине с незнанием, безумным нетерпением и ужасом, она стала причиной несчастья. Ночь, когда Арвол ди Льютес умер в подземельях Зангра, точно так же была пронизана неясным колдовством. Так же полна жгучих видений.
Но всё произошло по вине иной Исты. Отличной от нынешней.
Страх, который пульсировал у неё в голове, мог лишь закалить её. В выносливости, и ни в чём больше, я теперь ас. Любое нетерпение она теперь могла проглотить, словно горькую микстуру целителей. Незнание… она может двигаться вперёд. Словно войско со знамёнами или, напротив, обречённое на гибель, — это она определить не могла. Но теперь Иста не была готова затеять ночную работу вроде той, до тех пор пока не будет чётко знать, что ей предстоит совершить — чудо или убийство.
Поспешно, с некоторым сожалением, она поднялась с постели лорда Иллвина, расправила простыни, запахнула поплотнее свой чёрный халат и выскользнула за дверь. Она на цыпочках пробежала по галерее, открыла решётку на своём окне и забралась внутрь. Затем вернула металлический прут запора на место. Закрыла внутренние ставни. Села на кровать и стала смотреть на щель в них.
Немного спустя показался далёкий оранжевый отблеск пламени свечи и в галерее послышались шаги ног, обутых в туфельки. Через несколько минут они вернулись той же дорогой. Только медленно, задумчиво. Удивлённо? Снова шорох шагов, на сей раз вниз по ступеням.
Я плохо подхожу для этого мрачного задания. Бастард не её бог. Иста не сомневалась ни в своём происхождении, ни в объектах своих неуклюжих, низких, безнадёжных желаний. Но я, действительно, несчастье, которое приходит не вовремя. Но сколько бы божественных посланников не было отправлено сюда, она — единственная, кто достиг цели. Вот так.
