Рассвет возвращал миру цвета. Надёжный камень широкого фасада дворца Хетвара приобрёл оттенок свежего масла. Ночной привратник сразу же узнал Ингри, выглянув в скважину тяжёлой резной двери, и распахнул одну створку, чтобы тот мог войти в сумрачную тишину богатого жилища. Ингри отмахнулся от пажа, который хотел доложить о нём, и решительно поднялся по лестнице в кабинет хранителя печати. Вокруг бесшумно суетились слуги, распахивая ставни, растапливая камины, таская воду на кухню.
Ингри удивлённо заморгал и замедлил шаги, когда, свернув за угол коридора, обнаружил, что у кабинета Хетвара, прислонившись к стене, стоит знаменосец принца-маршала Биаста, лорд Симарк кин Стагхорн. Они с Ингри обменялись приветствиями как старые знакомые.
— Принц здесь? — тихо спросил Ингри.
— Угу.
— Давно вы прибыли?
— Мы были у ворот столицы два часа назад. Принц бросил повозки и свиту в болоте возле Ньютемпла. Мы скакали всю ночь. — Симарк повёл плечами, и с его одежды посыпались комья высохшей грязи.
— Это вы, Ингри? — донёсся из кабинета голос Хетвара. — Идите сюда.
Симарк, подняв брови, посмотрел на Ингри; тот поспешно проскользнул в кабинет. Сидевший за своим столом хранитель печати знаком велел ему закрыть за собой дверь.
Ингри поклонился принцу-маршалу, который сидел, вытянув перед собой ноги в заляпанных грязью сапогах, в кресле напротив Хетвара, потом — хранителю печати. Оба они ответили на его приветствие, и Ингри, заложив руки за спину, стал ждать вопросов.
Биаст выглядел таким же усталым, как и его знаменосец. Принц Биаст был немного ниже ростом, чем его младший брат Болесо, и не такой широкоплечий, но всё равно, как и все Стагхорны, отличался атлетическим сложением, тёмными волосами и длинным подбородком — бритым в отличие от привычки других членов семьи. Глаза Биаста были проницательны, и если он и обладал таким же темпераментом и чувственностью, как младший брат, эти качества находились под жёстким контролем. Биаст сделался наследником своего отца всего три года назад, после безвременной кончины старшего сына короля — Бизы. Пока на него не легли многотрудные обязанности наследника, средний принц стремился к военной карьере, и походы оставляли ему мало времени и для придворной дипломатии, в чём был силён Биза, и для сомнительных развлечений Болесо.
Хетвар был уже одет для выхода — не со своей обычной простотой, а в траурный придворный наряд; поверх отделанного мехом камзола лежала тяжёлая цепь, говорящая о его ранге. По-видимому, он собирался вскоре присоединиться к погребальной процессии Болесо перед тем, как она достигнет столицы. Хранитель печати был человеком среднего роста, среднего сложения, среднего возраста; потворство плоти не входило в число его слабостей, несмотря на все соблазны, окружающие его при дворе. Ингри подумал о том, что просвещённому Льюко свойственны такие же обманчиво мягкие манеры, скрывающие несгибаемую властность. Эта мысль показалась ему любопытной и тревожной.
Чего были лишены и принц-маршал, и хранитель печати — так это какого-либо намёка на сверхъестественную силу, что было совершенно очевидно для вновь обретённого Ингри внутреннего чувства. Это открытие не принесло ему особого облегчения. Магическая власть иногда проявлялась; материальная же власть проявлялась всегда, и в этом кабинете было трудно забыть о том, что и принц, и Хетвар обладают ею в полной мере.
Хетвар провёл рукой по редеющим волосам и бросил на Ингри суровый взгляд.
— Вам давно уже было пора сюда явиться.
— Да, сэр, — без всякого выражения ответил Ингри.
Тон Ингри заставил хранителя печати поднять брови, и он посмотрел на Ингри с пристальным вниманием.
— Где вы были вчера вечером?
— А что вам об этом сообщали, милорд?
Губы Хетвара дрогнули: осторожность Ингри его позабавила.
— Мой камердинер утром рассказал мне какую-то совершенно невероятную историю. Надеюсь, слухи о том, что вчера вы заколдовали огромного белого медведя во дворе храма, не соответствуют действительности. Что на самом деле там произошло?
— Я зашёл в храм, чтобы выполнить поручение, по пути сюда, милорд. Действительно, служитель не сумел удержать новое священное животное, которое его и поранило. Я… э-э… помог справиться со зверем. Когда жрецы вернули его бывшему хозяину, просвещённый Льюко велел мне проводить их через город к пристани — ради безопасности. Это я и сделал.
При упоминании имени Льюко глаза Хетвара блеснули. Так, значит, ему известно, кто Льюко такой…
— Хозяин зверя, Джокол, — продолжал Ингри, — называет себя князем южных островов, и я счёл недипломатичным отказаться от его гостеприимства. Напитки этих островитян оказались крепкими, а сказания — длинными. Когда Геска спас меня от них, было слишком поздно являться к вам.
Биаст фыркнул, бросив выразительный взгляд на бледное лицо Ингри; рассказ Ингри явно его позабавил. Прекрасно. Лучше быть героем пересудов о пьяной глупости, чем виновным в незаконной магии и странных чудесах.
— Просвещённый Льюко присутствовал при происшествии с медведем, — продолжал Ингри, — и только его свидетельство я назвал бы надёжным.
— У него своеобразные обязанности в храме.
— Так я и понял, милорд.
Неожиданно замершие руки Хетвара оказались единственным признаком того, какое впечатление произвели на него эти слова. Хранитель печати нахмурился и пожал плечами.
— Достаточно рассказов о прошлом вечере. Как мне сообщили, ваше путешествие с гробом Болесо было не таким благополучным, как вы сообщали в своих письмах.
Ингри склонил голову.
— Что содержалось в донесениях Гески?
— Донесениях Гески?
— Разве он вам не докладывал?
— Он доложил мне о прибытии вчера вечером.
— Не раньше?
— Нет. А в чём дело?
— Я заподозрил, что он пишет кому-то донесения. Я решил, что он докладывает вам.
— Вы видели эти письма?
— Нет.
Брови Хетвара поползли вверх.
Ингри сделал глубокий вдох.
— Во время путешествия произошли некоторые события, о которых даже Геска не знает.
— Например?
— Известно ли вам, милорд, что принц Болесо баловался запретной магией? Приносил в жертву животных?
При этих словах принц Биаст резко вздёрнул голову; хранитель печати поморщился и признал:
— Рыцарь Улькра сообщал мне о некоторых странностях. Оставить такого энергичного молодого человека без дела было, возможно, ошибкой. Надеюсь, вы уничтожили ненужные следы, как я приказал: нет смысла пачкать имя умершего.
— Это не были праздные развлечения. Принц Болесо предпринимал серьёзные и успешные попытки, пусть и необдуманные и неуместные; они прямиком вели к тому, что я могу назвать только буйным помешательством. Это обстоятельство заставляет меня, естественно, гадать, как долго подобные святотатства продолжались. Венс… Можно предположить, что принцу в какой-то момент помогал незаконный волшебник. По свидетельству леди Йяды Болесо высказывал какие-то безумные предположения о том, что нечестивые обряды дадут ему сверхъестественную власть над кланами Вилда. Принц повесил леопарда в ту ночь, когда пытался изнасиловать её; леди Йяда убила его, защищаясь.
