Льюко шумно выдохнул воздух и потёр шею.
С того места, где он стоял, прислонившись к стене, Ингри прорычал:
— Мне известно другое, более раннее начало, Камрил.
Камрил взглянул на него с ещё большим страхом, но согласно кивнул головой.
Ингри был полон возбуждения, хоть и не ожидал услышать ничего для себя приятного. Наконец-то он что-то узнает! Он пристально смотрел на жалкого волшебника.
«Может быть, что-то прояснится…»
— Как ты познакомился с моим отцом? Или как он познакомился с тобой?
— Лорд Ингалеф сам пришёл ко мне, милорд.
Ингри нахмурился; Льюко кивнул.
— Его сестра, леди Хорсривер, примчалась к нему в ужасном страхе и молила о помощи. Она рассказала ему какую-то отчаянную историю о том, что её сын Венсел одержим злым духом Древнего Вилда.
Льюко резко поднял голову.
— Венсел!
Ингри с трудом сдержал готовое вырваться проклятие. Достаточно оказалось одной фразы, чтобы на столе оказались выложены совсем другие карты — и к тому же в присутствии Льюко!
— Подожди… Он стал одержим до смерти своей матери? Не после?
— Конечно, до. Она думала, что это случилось, когда умер его отец, примерно за четыре месяца до её приезда в Бирчгров. Мальчик тогда очень странно переменился.
Значит, Венсел ему солгал. Или лгал Камрил? Впрочем, могли лгать и оба, напомнил себе Ингри. Вот только оба говорить правду никак не могли.
— Продолжай.
— Ваш отец и его сестра составили план спасения её сына, как они считали. Леди Хорсривер боялась открыто обратиться в храм, отчасти боясь, что её сына могут сжечь, если жрецам не удастся избавить его от одержимости… — Камрил сглотнул. — Она хотела бороться с магией Древнего Вилда с помощью магии Древнего Вилда.
Действительно, ведь храмовым волшебникам не удалось изгнать волка из Ингри; матушка Венсела не так уж ошибалась, выбрав иной путь для помощи сыну. Ингри сквозь зубы прорычал:
— Мне прекрасно известно, к каким ужасным последствиям привёл этот план! Бешеный волк, который убил моего отца, — несчастье оказалось случайностью или так и было замыслено?
— Я… я… я до сих пор этого не знаю. Егерь на смертном одре говорил со мной, но он к этому времени был уже наполовину безумен. Он не был подкуплен, чтобы так сделать, в этом я уверен. Он не догадывался, что пойманные им животные больны, иначе он обращался бы с ними с большей осторожностью.
— Где находился юный Венсел, когда всё это случилось? — с любопытством спросила Йяда.
— Мать оставила его в замке Хорсриверов, насколько я знаю. Она хотела сохранить свои действия от него в тайне до тех пор, пока не сможет обеспечить ему помощь.
Так какие же выводы из этого следуют?
— Она его боялась? Не только боялась за него? — спросил Ингри.
Камрил заколебался, потом склонил голову.
— Да.
Значит… если на человека может быть наложено заклятие, которое заставит его совершить убийство по воле того, кто его наложил, насколько же легче сделать такое с волком… или с жеребцом? Была ли смерть леди Хорсривер, которую затоптал её конь, случайностью?
«Ну вот, теперь ты подозреваешь Венсела в том, что он убил собственную мать!»
Ингри почувствовал, как кровь стучит у него в висках, вызывая мучительную головную боль.
Но все вопросы, связанные с его волком, получили наконец ответы. Смертельная смесь семейной преданности, добрых намерений, ошибочных суждений… и тайной сверхъестественной злобы? А может быть, последняя составляющая была менее зловещей — просто намерением, которое не удалось осуществить? Хотел ли невидимый противник убить лорда Ингалефа или только приготовленных для обряда животных?
— Мой волк… Что ты можешь сказать насчёт моего волка, который появился так таинственно?
Камрил беспомощно пожал плечами.
— Когда его воздействие на вас оказалось таким тяжёлым, я подумал, что его прислали с той же целью, что и бешеных животных.
Так, может быть, его послал Венсел?
«И не держит ли он меня на невидимом поводке? Который тянется туда — в Бирчгров?»
Ингри с усилием разжал зубы и расправил плечи, чтобы справиться с мучительным напряжением. Йяда заметила это и с беспокойством посмотрела на Ингри.
Льюко, крепко зажмурив глаза, тёр переносицу.
— Лорд Ингри, леди Йяда, вы оба недавно виделись с графом Хорсривером и имели возможность взглянуть на него не только взглядом смертных. Что вы можете сказать по поводу этого обвинения?
— Вы ведь тоже его видели, — осторожно ответил Ингри. — Что вы почувствовали?
Льюко раздражённо взглянул на него, и Ингри решил, что тот сейчас рявкнет: «Я первый спросил!», но вместо этого жрец глубоко вздохнул, чтобы взять себя в руки, и сказал:
— Мне его душа представляется тёмной, но не более тёмной, чем у многих, играющих со смертью, не боясь её. Мне приходило в голову, что его следует пожалеть — и тех, кто рядом с ним, тоже. Но не в таком смысле!
— Ингри! — заговорила Йяда таким тоном, что было ясно: она хочет спросить: «Не лучше ли промолчать?»
Венсел был прав: стоит храму начать копать, конца этому не будет, пока вся правда не выйдет наружу. Единственный надёжный путь к безопасности — молчание. Конечно, было бы гораздо лучше, если бы удалось найти и расспросить Камрила до того, как это сделают жрецы… Ингри мрачно гадал: в чём же ещё Венсел окажется прав?
— Венсел несёт в себе дух животного, да. Я не могу судить о том, добрый это дух или злой. Я предполагал, что это Камрил вселил в него духа во время того же нечестивого обряда, который наградил меня волком, однако теперь выясняется, похоже, что это не так.
— Нет, нет, — продолжая раскачиваться, пробормотал Камрил. — Я этого не делал.
— Вы раньше ничего об этом не говорили, — обратился к Ингри Льюко; его тон внезапно стал очень сухим.
— Нет, не говорил, — точно таким же тоном ответил ему Ингри.
— Безумные обвинения, — протянул Льюко, — ненадёжный свидетель, ни намёка на доказательства — и третий по знатности и влиянию вельможа… Какие ещё радости принесёт мне сегодняшний день? Нет, не отвечайте, очень вас прошу.
— Боги, — сказала Йяда. — О них вы не забыли?
Льюко бросил на неё мрачный взгляд.
У Ингри рассказ Камрила вызвал новые вопросы. Зачем жертвовать одним ребёнком, чтобы спасти другого? Что можно было выиграть, осквернив наследников обоих родов? Радость Ингри от того, что старые загадки разрешились, померкла.
— Как превращение нас с отцом в обладающих духами животных воинов могло помочь Венселу?
