— Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море
[31]
.
5
Забастовка
У меня был билет на паром, отходящий первого июля в 2.30 дня из Портсмута в Кан. О забастовке мы узнали накануне из выпуска новостей. Рыбаки заблокировали все порты на Ла-Манше, включая Гавр, и паром дрейфовал в море, не имея возможности войти в гавань. Рыбаки требовали снижения налога на бензин, поскольку цены на топливо съедали их и без того скудную прибыль. Фермеры решили поддержать рыбаков и перекрыли тоннель под проливом. Они подожгли сено и высыпали несколько тонн картошки на подъездные трассы. В десятичасовых вечерних новостях показали огромный комбайн, перегородивший шоссе. Английские туристы, желающие попасть домой, выкрикивали оскорбления в адрес пикетчиков и полицейских: стражи порядка буквально заслоняли собой бастующих. Большинство туристов были пожилые и богатые. Они вылезали из своих “рейндж-роверов” и бурно возмущались по-французски. Это выглядело очень впечатляюще. С английской стороны канала возникла двадцатимильная пробка из грузовиков. В ней тоже попадались отпускники — в основном семьи с детьми дошкольного возраста. Все они говорили, что бензин в Англии еще дороже — так в чем дело? Мы-то не бастуем, хотя причин для недовольства у нас куда больше. Моя семья придерживалась того же мнения. Я возражала: у французов уйма всяких поборов; они платят налоги, о которых мы и не слыхивали — Allocations Familiales, например, или Тахе Professionnelle
[32]
(этим налогом облагаются все, у кого есть хоть какая-нибудь работа — от литературного перевода до строительства дорог). Повышение цен на топливо стало последней каплей.
В конце концов рыбаки успокоились, блокаду сняли, и я поплыла во Францию.
Я всегда провожу лето на юге Франции и стараюсь за это время перевести хотя бы одну книгу. Мне нравится работать три месяца, не отвлекаясь. Мне нравится жить в языке, с которого я перевожу. И мне нравится лежать на солнце.
За рулем я обычно слушаю радио. Из новостей стало ясно: рыбаки действительно успокоились — но лишь после того, как им пообещали снизить налог на социальное обеспечение. А цены на топливо остались прежними. И это напрямую ударило по водителям грузовиков, которые прежде бормотали проклятья где-то за кулисами. Теперь они выдвинулись на авансцену и заблокировали нефтехранилища, нефтеперерабатывающие заводы и порты, куда доставлялась сырая нефть.
Я решила заправиться на последнем участке пути — на случай, если начнутся перебои с бензином. Когда я подъехала к дому, бак был полон на три четверти.
— Vous avez bien fait
[33]
, — сказала соседка, отдавая мне ключи.
Я всегда снимаю жилье в крошечной деревушке, где на лето сдается еще три дома, а постоянно живут только две семьи. Каждый день сюда заезжает boulanger
[34]
, но здесь нет ни магазина, ни бензоколонки. До ближайшего городка — восемь миль по горному серпантину. На следующий день я кинулась туда, чтобы скупить как можно больше продуктов в супермаркете. Я оказалась не одинока — другие поступали точно так же. Свежего молока в продаже уже не было.
Позвонил один из моих английских друзей.
— Хорошо, что ты проехала до блокады. Мои родственники застряли в кемпинге на Луаре — в их фургоне кончился бензин. Заправки не работают, горючего не достать ни за какие деньги.
Я купила канистру и вечером отправилась ее наполнять. Пришлось спрятать машину и целый час стоять в очереди. Заправлять машину и отдельно набирать канистру не разрешалось. Затем я вернулась домой и устроилась на задней террасе, чтобы прийти в себя. Первые несколько дней мой перевод свободно изливался из принтера со скоростью около трех тысяч слов в день. Это был захватывающий психологический триллер об актрисе, которая уверена, что ее кто-то преследует, но не может толком объяснить, кто именно. Чтобы отметить трудовые успехи, в семь вечера я налила себе глоток джина, выключила компьютер и включила телевизор. Новости, однако, не радовали: переговоры между правительством и тремя основными профсоюзами, представляющими интересы водителей грузовиков, после двух дней зашли в тупик. Премьер-министр делал отчаянные заявления в том смысле, что не уступит ни пяди, — на мой взгляд, довольно неразумно. На мосту мне повстречались соседи.
— Им нужна le bras de fer
[35]
, — говорили они уверенно, как будто речь шла о старинном забастовочном ритуале, который всегда заканчивается компромиссом и всеобщим согласием.
Но этого не произошло. События стали развиваться с пугающей быстротой. К концу недели все заправочные станции страны пересохли. Правительство отправило армию строить баррикады вокруг топливных резервуаров близ Парижа, чтобы бастующие водители не могли парализовать столицу. В новостях по телевизору теперь говорили только об одном, как будто остальной мир вовсе перестал существовать.
Мой перевод продвигался в том же темпе. Актрису подвергли принудительному психиатрическому лечению от параноидальных состояний.
Тем временем кончились запасы топлива в аэропортах и отменили многие внутренние рейсы. Фермеры, страдавшие от налога на топливо ничуть не меньше водителей грузовиков, блокировали рельсы и вывели из строя железнодорожное сообщение. Потом дальнобойщиков поддержали таксисты: они наводнили парижскую кольцевую дорогу медленно движущимися машинами; это называлось “Operation Escargot”
[36]
. Такси двигались кругами по peripherique
[37]
со скоростью пять километров в час, пока не кончился бензин; а когда он кончился, обездвиженные таксомоторы выстроились в настоящие баррикады. Заправочные станции, на которых оставалось еще хоть немного бензина, были реквизированы властями “для чрезвычайных ситуаций”. Предъявив carte professionnelle
[38]
можно было получить топливо на 150 франков. Никак иначе заправиться было нельзя.
Страна замерла.
Самое удивительное, что к забастовке присоединялись все новые силы. Школы вождения вдруг захватили центр Тулузы. Пастухи из Верхней Савойи спустились с гор со своими стадами, протестуя против падения цен на баранину и увеличения импорта мяса. Нарядившись в традиционные накидки и шляпы, они осадили Сенат, грозя полиции посохами, собаками и ружьями. Еще они захватили Люксембургский сад. Овцы пожирали цветы и декоративные изгороди. Все восприняли это как должное — никому не показалось, что пастухи зашли слишком далеко. Строительные рабочие вывели свои экскаваторы и краны на посадочные полосы и принялись терроризировать аэропорты. Представители экзотических профессий, вроде специалистов по искусственному разведению устриц, вышли на баррикады возле Сета на юге, требуя компенсации за неизвестный вирус, поразивший раковины. Производители соли из Ла-Боль в Бретани сложили инструменты и навалили горы соли на ступени префектуры. Chausseurs
[39]
, возмущенные общеевропейскими нормативными актами, ограничивающими их свободу подстреливать все что движется в любое время года, оккупировали основные дороги, угрожая ружьями немногим оставшимся автомобилистам. Шоссе, ведущие в Испанию и Италию через южные границы страны, были перекрыты нашими местными chausseurs; кое-кого из них я знала лично. Они разъезжали во всех направлениях, набившись целой толпой в одну машину, и патрулировали пустые дороги в своих красных шляпах.
