– Если вы решите встать на сторону добра, сэр, то, конечно же, не помешаете. Присоединитесь к веселью?
– А кто у нас сегодня будет добром?
– Мы, естественно. Видите вон тех дворян и прекрасную рыжеволосую леди? Добрее их не найдёте во всём Груманте!
Но принять участие в битве со злом Карл не успел. Спокойный голос со стороны отсутствующей двери невероятным образом перекрыл грохот и вопли и был услышан всеми без исключения:
– Ну и что за херня здесь происходит, господа?
Норваец недовольно скривился:
– Как обычно… пришёл поручик Ржевский и всё опошлил.
Сотник пограничной стражи обернулся и встретился взглядом с его светлостью герцогом Джеронимо Ланца, без пяти минут его величеством королём Груманта.
– Некуда лишнюю энергию девать? Так я найду ей применение.
Вместо эпилога
– Ну здравствуй, столица ненавистной империи! Вот и мы!
Эмоциональное восклицание виконта Оклендхайма встретили ухмылками, но без комментариев. Только норвайский рикс пробормотал что-то неразборчивое про пафос, лозунги и передовицу газеты «Пионерская правда», за что получил локтем в бок от рыжей ведьмы. Риттер фон Тетюш и полковник Гржимек дипломатично промолчали.
Впрочем, Джонни и не ждал комментариев, увлечённый видом раскинувшегося вдоль побережья и уходящего в невысокие горы города. Города, в котором предстояло жить и учиться ближайшие четыре года. А ещё Оклендхайм-младший вспоминал напутственные слова его величества Джеронимо Первого, сказанные в день отъезда.
Монарх выразился прямо и недвусмысленно:
– Ваня, учёба учёбой, но… но если через четыре года от того гадючника хоть что-нибудь останется, родина тебя не поймёт. На вас можно надеяться, сэр Джонни?
Тогда и прозвучал ответ, заменивший любые клятвы и обещания:
– Почему бы нет, Лаврентий Борисович? Мне никогда не нравились города с названием Лунгдум. И Карфаген должен быть разрушен!
