Фаун закусила губу, не понимая, почему вдруг у нее на глазах выступили слезы, – ведь даже по собственному ребенку она не плакала.
Даг с неуверенным видом посмотрел на Фаун.
– Среди женщин моего народа потеря вроде твоей была бы личным горем матери, но она не переживала бы его в одиночестве. Рядом был бы ее мужчина, ближайшие друзья, родичи. У тебя же есть только я. Если ты, – он нервно мотнул головой, – хочешь поплакать, не думай, будто я приму это за слабость или отсутствие мужества.
Фаун с несчастным видом покачала головой.
– Должна ли я плакать?
– Не знаю. Я не знаю, как ведут себя крестьянские женщины.
– Тут дело не в том, что я с фермы. – Фаун стиснула кулачки. – Тут дело в моей глупости.
Помолчав немного, Даг нейтральным тоном сказал:
– Ты часто произносишь это слово. Хотел бы я знать, кто тебя так изводил.
– Да многие. Потому что я действительно была глупа. – Фаун опустила голову и стала смотреть на свои руки, которые теребили ткань слишком свободного платья. – Странно, что я говорю тебе о таком. Наверное, это потому, что я раньше тебя не видела и не увижу в будущем. – В конце концов, Даг был тем мужчиной, который выносил те отвратительные кровавые сгустки... До вчерашнего дня одна мысль об этом заставила бы ее умереть со стыда. Фаун вспомнила схватку в пещере, человека-медведя, убийственное дыхание Злого. Что такое по сравнению со всем случившимся какой-то рассказ о собственной глупости?
Внимание Дага было легко вынести. Он просто слушал и не торопил. Фаун чувствовала, что может говорить так, как ей захочется. На лугу в траве жужжали насекомые, ветерок шевелил листья...
Тихим голосом Фаун начала:
– Я не собиралась заводить ребенка. Я хотела... хотела совсем другого. А потом я так испугалась и разозлилась...
Осторожно, как охотник, боящийся спугнуть дичь, Даг сказал:
– Обычаи крестьян не похожи на наши. Мне приходилось слышать очень зловещие истории... Твоя семья... они что, выгнали тебя? – Даг нахмурился, и Фаун не могла понять – почему.
Фаун отчаянно замотала головой.
– Нет. Они позаботились бы и обо мне, и о ребенке. Я никому ничего не сказала. Я убежала.
Даг изумленно посмотрел на нее.
– Убежала оттуда, где ты была в безопасности? Не понимаю.
– Ну, я же не думала, что дорога окажется такой опасной. В конце концов, та женщина из Глассфорджа одолела ее. Мне это казалось справедливым обменом – она вместо меня.
Даг надул губы и некоторое время смотрел на дорогу, прежде чем спросить:
– Тебя заставили?
– Нет! – Фаун шумно выдохнула воздух. – От этого по крайней мере я могу очистить Идиота Санни. Я хотела рассказать правду и попросила его...
Даг поднял брови; его плечи стали не такими напряженными.
– Разве среди крестьян это проблема? Мне все кажется совершенно нормальным. Женщина приглашает мужчину в свой шатер... впрочем, у вас же нет шатров.
– Да я согласилась бы на шатер... на постель... хоть на что-нибудь! Все случилось на свадьбе его сестры, мы оказались в поле позади амбара, в темноте, посреди молодой ржи, которая могла бы быть и повыше... Я надеялась, что это будет романтично и смело... а вместо этого пришлось отмахиваться от москитов, спешить, прятаться от его пьяных дружков. Было больно, но этого я ожидала, и не так уж невыносимо больно... Я просто думала, что... что будет интереснее. Я получила то, на что напрашивалась, да только хотела я другого.
Даг задумчиво потер губы.
– И чего же ты хотела?
Фаун помолчала, размышляя. Размышления, похоже, были не тем, чем она занималась у себя дома...
– Думаю, я хотела знать... знать, что мужчина и женщина делают... разрушить стену между собой и взрослой женщиной – ведь я уже не так молода.
– И сколько же это – «не так молода»?
– Мне двадцать, – ответила Фаун с вызовом.
– А-а... – протянул Даг. Ему удалось не позволить смеху прозвучать в голосе, но его золотые глаза предательски блеснули.
Фаун могла бы обидеться, но не станешь же упрекать человека за блеск глаз, да и морщинки в уголках были такие симпатичные... Фаун махнула рукой, признавая свое поражение, и продолжала:
– Как будто был какой-то большой секрет, который знали все, кроме меня. Я устала быть самой младшей, самой маленькой, вечным ребенком. – Она вздохнула. – Да и пьяными мы были. – После мгновения мрачного молчания Фаун добавила: – И еще он сказал, что девушка после первого раза не должна забеременеть.
Брови Дага поднялись еще выше.
– И ты поверила? Ты же деревенская девчонка!
– Я же говорю – я была глупа. Я подумала, что люди, может быть, отличаются от коров. Я думала, что Санни, должно быть, знает больше меня. Уж меньше-то он знать никак не мог. Ведь со мной никто об этом не говорил. – После короткой паузы Фаун добавила: – И еще... мне так трудно было набраться храбрости, что я не хотела останавливаться.
Даг поскреб в затылке.
– Знаешь, мои соплеменники стараются не быть грубыми в присутствии молодежи, но мы считаем обязательным объяснять и обучаться. Дело в том, что есть опасность неправильно распорядиться Даром, и нет ничего унизительнее, чем если тебя от такой ошибки спасают друзья или, того хуже, ее родичи. – В ответ на изумленный взгляд Фаун Даг добавил: – Это похоже на транс. Вы делаетесь так увлечены друг другом, что забываете спать, есть, являться на пост... а через пару часов... или дней... потребности тела берут свое. Только это так неудобно... И к тому же небезопасно в незнакомом месте так надолго забывать обо всем, что тебя окружает.
Теперь пришла очередь Фаун сказать «А-а. ?» Она взглянула на Дага и неуверенно спросила:
– А тебе когда-нибудь приходилось?..
– Один раз. Когда я был очень молод. – Его губы дрогнули. – Мне было тогда примерно двадцать. Такому люди обычно не позволяют случиться дважды. Мы присматриваем друг за другом, чтобы первый урок никого не убил.
«Пару дней? Мне кажется, мне потребовалась пара минут». Фаун покачала головой, не зная, верить ли словам Дага. И как их понять, если уж на то пошло.
– Ну, то... то, что Санни тогда сказал... меня разозлило другое. Может, он и сам знал не больше моего. Даже беременность меня не разозлила, а только испугала. Вот я и пошла к Санни, потому что думала – он имеет право знать... Думала, что я ему нравлюсь, что он, возможно, даже любит меня. – Даг начал что-то говорить, но последние слова Фаун остановили его; на лице его появилось растерянное выражение.
– Должно быть, такое случалось и с другими женщинами на фермах, – все-таки выговорил он. – А что в подобных случаях делают твои соплеменники?
