– Что ты увидел в лесу? – вместо «доброй ночи» сказала Фаун.
– Не свой отряд, – вздохнул Даг. – По крайней мере на милю вокруг.
– Думаешь, они все еще ищут тебя по ту сторону от Глассфорджа?
– Может быть. Похоже, собирается дождь: к западу молнии так и сверкают. Если бы мне пришлось ночевать в канаве, я не переживал бы, но мне и думать не хочется о том, что ребята прочесывают лес в темноте и сырости, опасаясь за меня, пока я уютно устроился под крышей. Думаю, мне это еще припомнят.
– Ах ты господи...
– Не тревожься, Искорка. В другой раз все окажется наоборот, и тогда придет моя очередь смотреть на вещи с юмором. – Глаза Дага блеснули, – и Фаун захотелось смеяться.
– Мы и в самом деле отправимся завтра в Глассфордж?
– Посмотрим. Во-первых, посмотрим, как ты себя будешь чувствовать утром.
– Сейчас мне гораздо лучше. Кровь... ну, как при обычных месячных.
– Принести тебе снова горячий кирпич?
– Мне кажется, он больше не нужен.
– Хорошо. Спи тогда крепко.
Фаун ответила ему робкой улыбкой.
– Постараюсь.
Даг сделал движение в сторону Фаун, но тут же попятился.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Даг. Ты тоже спи крепко.
Он в последний раз кивнул Фаун и вышел. Следом, держа огарок свечи, двинулась и Петти, решительно закрыв за собой дверь. Слабый всполох зарницы, о которых говорил Даг, осветил комнату сквозь окно. Гроза, была слишком далеко, чтобы услышать гром; снова воцарилась темнота и тишина. Фаун повернулась на бок и попыталась выполнить прощальное пожелание Дага.
– Держи, – буркнула фермерша, протягивая Дагу чашку с огарком – единственный источник света. Отодвинув Дага плечом, она повела его на кухню, освещенную последними отсветами углей в очаге. Стол и скамейки были отодвинуты к стене, немногие миски и горшки, вымытые после ужина, стояли на доске рядом с раковиной. Там же виднелось ведро воды.
Петти оглядела кухню и вздохнула.
– Пожалуй, остальным я займусь утром, – но тут же, противореча сама себе, принялась убирать оставшуюся после ужина еду: лепешек она напекла много, явно имея в виду и завтрак.
– Где ты хочешь, чтобы я улегся, мэм? – вежливо поинтересовался Даг. Ясно, что не вместе с Фаун... Даг старался не вспоминать запах ее волос и тепло ее молодого прижавшегося к нему тела.
– Можешь взять одну из перин, которые починила девочка; расстели ее, где хочешь.
– На крыльце, пожалуй. Так я смогу увидеть своих ребят, если они объявятся ночью, и не перебудить всех в доме. А если начнется дождь, перетащу перину в кухню.
– Вот и ладненько, – кивнула Пегги.
Даг выглянул в незастекленное окно, позволив своему Дару охватить окрестности. Лошади, коровы и овцы на пастбище были спокойны; одни все еще паслись, другие дремали.
– Та кобыла на самом деле не моя. Мы нашли ее рядом с логовом Злого и воспользовались, чтобы добраться сюда. Ты не знаешь, чья она может быть?
Петти покачала головой.
– Не наша, это уж точно.
– Если я поеду на ней в Глассфордж, здорово будет, если меня схватят за воровство, прежде чем я смогу объяснить...
– Я думала, вы, дозорные, требуете плату за убийство зловредного привидения. Можешь потребовать кобылу.
Даг пожал плечами.
– У меня уже есть конь. По крайней мере я на это надеюсь. Если никто не потребует кобылу, я думал, она достанется мисс Блуфилд. Лошадка покладистая, бегает не тряско. Кстати, поэтому я и подумал, что она принадлежала не разбойникам – а если и принадлежала, то недолго.
Петти помолчала, глядя на лепешки.
– Славная она девочка, эта мисс Блуфилд.
– Да.
– Интересно, как это она вляпалась в такую беду.
– Об этом не мне рассказывать, мэм.
– Ага, я заметила.
Что заметила? Что он не болтун?
– Несчастья случаются и с совсем юными, – продолжала Петти. – Двадцать ей, подумать только!
– Так она говорит.
– Ну тебе-то не двадцать. – Фермерша встала на колени перед очагом и стала сгребать угли.
– Не двадцать, и уже давно.
– Ты мог бы взять ту кобылу и отправиться к своим, раз уж ты о них так беспокоишься. С девочкой ничего не случится. Я не выгоню, ее, пока она не поправится.
Еще вчера Даг именно так и думал сделать. Только вчера – это было так давно...
– Очень любезно с твоей стороны это предложить. Но я обещал доставить ее в Глассфордж, куда она и направлялась. И еще я хочу, чтобы ее осмотрела Мари – она сумеет определить, все ли у Фаун зажило.
– Ага, я так и знала, что ты это скажешь. Я же не слепая. – Петти вздохнула, поднялась на ноги и повернулась к Дагу, скрестив руки на груди. – А что потом?
– Прошу прощения?
– Да ты хоть знаешь, что с ней делаешь? Стоишь тут, весь из себя благородный... Нет, похоже, не знаешь.
Настороженность Дага сменилась растерянностью. Он, конечно, давно уже заметил, что эта крестьянка сообразительна и наблюдательна; чего он не мог понять, так это ее тревоги.
– Я хочу ей только добра.
– Ясное дело. – Она еще больше нахмурилась. – Только вот был у меня племянник...
Даг слегка склонил голову, приготовившись слушать, хотя, кроме некоторого любопытства, испытывал совсем не магическое предчувствие, что, о чем бы ни хотела рассказать ему Петти, слушать это ему не захочется.
– Славный парень, и красавчик к тому же, – продолжала Петти. – Он нашел работу конюхом на постоялом дворе в Глассфордже, где ваши отряды всегда останавливаются, когда оказываются в здешних краях. Там он и увидел эту вашу дозорную. Молоденькую, хорошенькую. Очень милую. И к нему она была расположена – так он решил.
– Командиры отрядов стараются такого не допустить.
– Да знаю я... Жаль только, что ничего у них не выходит. Вот мой племянник и влюбился без памяти. Потом целый год ждал, когда ее отряд снова объявится. Ну он и объявился. И девица снова была с парнем очень мила.
Даг ждал продолжения, чувствуя себя неловко.
– На третий год отряд опять прибыл, но девушки в нем не было. Вроде как она была только в гостях, а потом вернулась к своим – куда-то на запад.
– Обычное дело – так обучают молодых дозорных. Мы посылаем их в другие лагеря на год, а то и больше. Они узнают разные обычаи, заводят друзей; если когда-нибудь придется объединить силы, будет лучше, если дозорные сумеют не потеряться на чужой территории. А те, кого готовят в предводители, посещают все семь лагерей. О таких говорят, что они обошли озеро.
