– Интересно, не торгуют ли здесь душистой водой вроде той, что девушки из твоего отряда покупали в Глассфордже?
«Или маслом», – не удержался от лукавой мысли Даг. Им можно было пополнить запасы для будущего употребления, хотя ближайшие перспективы использования масла на ферме Блуфилдов представлялись сомнительными. Едва ли благодарность родителей за спасение их единственной дочери была бы столь велика, чтобы позволить им спать вместе. Так или иначе, Даг и Фаун привязали коней к ограждению мощеного тротуара и вошли в лавку.
Аптека торговала четырьмя разновидностями душистой воды, но только обычным маслом, так что Даг не затруднился в выборе. Его внимание привлекли действительно разнообразные лекарственные травы, некоторые из которых явно были куплены у Стражей Озера; Фаун тем временем перепробовала все душистые воды, наслаждаясь возможностью выбора. Наконец решив, что подойдет лучше всего, Фаун и Даг стали ждать, пока их маленькие приобретения упакуют... впрочем, если учитывать, каким тощим был кошелек Фаун, не такими уж они были и маленькими. Даг заметил, как трудно было решиться девушке на приобретение чего-то, что на ферме определенно было бы сочтено роскошью.
Выйдя из лавки, Даг уложил покупки в седельную сумку и повернулся, чтобы помочь Фаун сесть в седло. Девушка стояла рядом со своей кобылой, в ужасе глядя на нее.
– Мой мешок исчез! – Фаун коснулась болтающихся ремешков позади седла. – Не упал ли он по дороге? Я точно помню, что привязала...
Рука Дага тоже коснулась ремешков, и голос его зазвучал напряженно:
– Ремни обрезаны. Видишь, узлы не тронуты. Проклятый вор!
– Даг, ведь нож был в мешке! – ахнула Фаун.
Дозорный резко развернул свой Дар, поморщившись, когда на него обрушился многоголосый шум. Он искал среди этого гомона тихую знакомую мелодию... Вон там! Даг вскинул голову и на противоположном конце площади заметил щуплую фигурку, исчезающую между домами, небрежно перекинув за плечо мешок, словно это была его собственность.
– Вижу его, – хрипло выдохнул Даг. – Подожди здесь! – Длинные ноги стремительно понесли его через площадь; не было даже необходимости переходить на бег. Оставшаяся позади Фаун принялась расспрашивать прохожих: «Не видели ли вы кого-то, кто отирался рядом с нашими конями?»
Даг усилием воли подавил ярость; осталось только раздражение – в основном в собственный адрес. Если бы он был в составе отряда дозорных, кто-нибудь непременно остался бы с лошадьми – в качестве обычной предосторожности. Так что же заставило его потерять бдительность? Какое-то неуместное чувство анонимности? Если бы он только поглядывал из окна лавки, он сам мог бы присмотреть за сохранностью имущества. Если бы его Дар был настороже, он мог бы почувствовать беспокойство Копперхеда от слишком близкого соседства чужого человека... Что ж, теперь поздно.
В переулке за домами Даг настиг беглеца. Мальчишка прятался за поленницей, и там его поджидал взрослый сообщник – то ли брат, то ли приятель, то ли более опытный вор. Оба они стояли на коленях и рылись в украденном мешке.
Здоровяк-взрослый говорил с отвращением:
– Тут просто девчачьи одежки. Что ж ты, дурак, не прихватил седельные сумки?
– Тот рыжий коняга пытался меня лягнуть, да и люди начинали уже посматривать, – ответил мальчишка угрюмо. – Погоди-ка, а это что?
Здоровяк поднял за оборванные ремешки ножны разделяющего ножа; рука его потянулась к костяной рукояти...
– Твоя смерть, если только прикоснешься, – прорычал Даг, приближаясь. – Это я тебе обеспечу.
Мальчишка бросил на него единственный взгляд, взвизгнул и помчался прочь, со страхом оглядываясь через плечо. Здоровяк, вытаращив глаза, вскочил на ноги и ухватил толстое бревно из поленницы. Было ясно, что никаких оправданий – «сэр, мы думали, что это наши кони» – или извинений не последует, даже если бы вору хватило сообразительности и присутствия духа их придумать. Он тут же замахнулся на Дага.
Даг вскинул руку, чтобы защитить лицо от удара, который размозжил бы ему голову. Дубовое полено с мерзким треском обрушилось на предплечье с такой силой, что Даг с трудом устоял на ногах. Острая боль пронзила его руку. Не было никакой возможности выхватить нож, но пружинный захват, прикрепленный к протезу, тоже был хорошим оружием: здоровяк отскочил, когда Даг в ответ нанес ему удар в шею. Быстро оценив свои шансы в схватке с таким одноруким противником, более опасным, чем показалось сначала, взрослый вор бросил и ножны, и полено, кинувшись бежать за своим малолетним сообщником.
Фаун и трое или четверо жителей Ламптона выбежали из-за угла как раз в тот момент, когда Даг выпрямился. Не растерявшись, он незаметно ногой накинул угол одеяла на лежащие на земле ножны.
– Даг, с тобой ничего не случилось? – в испуге вскрикнула Фаун. – У тебя из носа течет кровь!
Даг чувствовал струйку, стекающую ему на губы; лизнув ее, он ощутил знакомый металлический привкус. Он попытался поднять руку, чтобы ощупать лицо, но рука не слушалась... Втянув воздух сквозь стиснутые зубы, он отвернулся и сплюнул кровь; ему хотелось выругаться, но достаточно сильные выражения не приходили на ум. Дар не оставлял сомнений...
– С носом все в порядке, – пробормотал он с бессильным отчаянием. – Правая рука сломана. Проклятие!
13
Постоялый двор в Ламптоне представлял собой старое здание на северной окраине городка рядом с большаком. Фаун нашла, что он намного уступает их пристанищу в Глассфордже; маленький и ветхий, он, правда, предоставлял определенные удобства, но зато взимал плату даже со Стражей Озера. Впрочем, летом постояльцы имели возможность есть за дощатыми столами во дворе под прекрасными старыми орехами, что было гораздо лучше, чем тесниться в сыром и темном зале. С любопытством оглядевшись, Фаун обнаружила, что дозорных среди обедающих нет; четверо возчиков за дальним столом были заняты только пивом, а крестьянская супружеская чета пыталась утихомирить шумных детишек. Даже рост, необычная внешность и рука в лубке и на перевязи Дага привлекли к себе только безразличные взгляды, и Фаун почувствовала себя в безопасности – никто не обращал на нее внимания.
Даг рухнул на скамью с усталым кряхтением, и Фаун устроилась с ним рядом. По его просьбе она развязала кожаный сверток, который достала из его седельной сумки; там оказались разнообразные приспособления для его протеза.
– Господи, что это?
– Да так... Пробные инструменты или те, которыми я не пользуюсь каждый день. – Видя, с какой растерянностью Фаун смотрит на них, Даг добавил, кивнув на деревянный стержень с прикрепленным к нему стальным инструментом, похожим на миниатюрное седло: – Это скребок. На привалах я много времени посвящал выделке шкур. Занятие, конечно, скучное, но оно было одним из первых, которые я освоил после изготовления протеза. К тому же так укрепляются мышцы, что очень пригодилось, когда был изготовлен лук.
