– Ах, – с сожалением вздохнула Нетти, – я знала, что ты чем-то встревожена, и пыталась вызвать тебя на откровенность, да ты не захотела.
– Верно. Не знаю, жалеть теперь об этом или нет. Я решила, что я сама должна расплачиваться за то, что купила. И еще я боялась, что мне не хватит решимости, если я сразу не отрежу все пути к отступлению.
Фаун решила все рассказать Нетти о своем путешествии, не упоминая только о странном происшествии с разделяющим ножом Дага – отчасти потому, что боялась вопросов, которые это неизбежно вызвало бы, отчасти потому, что к ее выкидышу нож не имел отношения, но главным образом потому, что секреты Стражей Озера ей не принадлежали. И не только в секретах дозорных тут было дело: Фаун дорожила доверием Дага. Только теперь она поняла, какой огромной и сугубо личной ценностью был для него нож, напоенный кровью его погибшей жены. Это была единственная тайна, сохранить которую просил ее Даг.
Сделав глубокий вдох, Фаун начала рассказ. Она описала свое одинокое путешествие в Глассфордж, ужасную встречу с молодым разбойником и странным глиняным человеком, первый взгляд на разъяренного Дага, так ее испугавшего, свою ошибку, которая теперь, при взгляде назад, казалась почти смешной. Рассказала Фаун и о жуткой брошенной ферме Хорсфордов, о втором своем похищении, о совершенно ни с чем не сравнимом ужасе, который она узнала, оказавшись в руках Злого, о Даге в пещере, о Даге той ночью на ферме...
Фаун все-таки уткнулась лицом в колени Нетти, хотя ей удалось не разрыдаться и только шмыгать носом. Нетти гладила ее по голове, как не делала этого с тех пор, как маленькая Фаун прибегала к ней, когда от ушиба страдало ее тело или от унижения – душа.
– Ш-ш-ш, голубушка...
Фаун наконец сделала глубокий вдох, вытерла передником глаза и нос и уселась на полу рядом со стулом Нетти.
– Пожалуйста, не рассказывай маме и папе. Им ведь и дальше жить рядом с Соменами. Нет смысла теперь ссорить наши семьи.
– Ах, голубушка, конечно, только уж как мне не нравится, что Санни ничего за это не будет.
– Да, но я не выдержала бы, если бы обо всем узнали братья. Они или попытаются отплатить Санни и вызовут неприятности, или начнут высмеивать мою глупость, а этого мне не вынести. – Подумав немного, Фаун добавила: – Ведь скорее они сделают и то, и другое.
– Не уверена, что даже твои братья настолько безмозглые, чтобы потешаться над таким несчастьем. – Поколебавшись, Нетти неохотно признала: – Разве что полоумный Вит.
Фаун выдавила улыбку, услышав старое прозвище.
– Бедняга Вит, может быть, эта шутка и заставляет его быть таким ужасным наказанием для всех. Может, стоит начать называть его полным именем – вдруг поможет.
– Это мысль. – Нетти выпрямилась на стуле, устремив незрячие глаза в собственную непроглядную тьму. – Пожалуй, ты и права насчет ссоры между семьями... Да, хорошо. Твой рассказ останется при мне, если только не возникнут какие-то новые проблемы.
Услышав такое обещание, Фаун вздохнула с облегчением.
– Спасибо. После разговора с тобой мне стало легче – в большей мере, чем я ожидала. – Обдумав последние слова Нетти, она твердо добавила: – Но ты должна понять: я уеду с Дагом. Так или иначе.
Нетти не стала тут же возражать или предостерегать и только сказала:
– Ну... Он занятный парень, этот Страж Озера. Расскажи мне и об остальном.
Фаун, занимаясь готовкой, была только рада пуститься в описание своего любимого предмета неожиданно симпатизирующему... или по крайней мере не предубежденному слушателю.
– В Глассфордже я познакомилась с его отрядом... – Фаун описала Мари, Сауна и Рилу и менее подробно – Дирлу, Рази и Утау, а также прогулки с Сассой, гордившимся своим городом; Фаун перечислила все замечательные вещи, которыми можно было заняться в Глассфордже, махнув рукой на коров, овец и свиней. Описание веселушек и неожиданного таланта Дага, игравшего на тамбурине, заставило Нетти рассмеяться вслед за Фаун. Однако следующее замечание Нетти заставило девушку умолкнуть.
– Так ты по уши в него влюблена, – спокойно сказала старая женщина, и когда Фаун ахнула, добавила: – Ну, девочка моя, я же не настолько слепа.
Влюблена... Это показалось Фаун слишком слабым выражением. Она считала, что была влюблена, когда вздыхала по Санни.
– Тут что-то большее. Я доверяю ему... абсолютно во всем.
– Ах вот как? После всего, что ты рассказала, я наполовину влюблена в него сама. – После задумчивого молчания Нетти добавила: – Такой радости в твоем голосе я не слышала очень, очень давно... многие годы, голубушка.
Сердце Фаун возликовало, как будто с него свалился огромный груз; она рассмеялась и кинулась обнимать и целовать Нетти, в ответ на что та только растерянно улыбнулась.
– Ну, ну... Кое-что нам еще нужно обсудить, знаешь ли.
Но тут горох был готов, а мать Фаун вернулась и принялась готовить остальные блюда к ужину; Фаун она отправила доить коров, чтобы мужчины могли косить сено, пока не стемнеет. Фаун вышла через переднюю дверь, но Даг еще не вернулся на свое место на крыльце.
Даг обошел всю ферму, отчасти чтобы размять ноги, отчасти чтобы убедиться: Санни действительно убрался. Этот парень, кипящий яростью и жаждущий мести после столь неожиданного, хоть и приятного для Дага изгнания из дома Фаун представлял, пожалуй, угрозу для Стража Озера, оказавшегося в одиночестве в крестьянском районе, но Даг не мог жалеть о таком потворстве себе, хоть его сломанная рука и начала снова болеть. Последнее опасение Дага, в котором он старался себе не признаваться – что, оказавшись дома, в безопасности, Фаун может раскаяться в своем увлечении дозорным и вернуться к своей первой любви, – полностью рассеялось.
Было время, когда Санни держал в ладонях звездный свет – и кинул его в дорожную грязь. Это сокровище он теперь никогда себе не вернет. Сколько бы Даг ни старался, худшего зла, чем причинил себе Санни, он причинить ему не мог бы. Криво улыбаясь, Даг выкинул Санни из головы и начал обдумывать более неотложные личные дела.
Вернувшись в дом, он обнаружил, что Фаун на кухне нет, а ее мать, Трил, накрывает на стол к ужину. Стук и жужжание прялки, доносившиеся из соседней комнаты, говорили о том, что Нетти рядом и в любой момент готова откликнуться на зов сестры. Даг вежливо поздоровался и услышал в ответ дружелюбное, но достаточно равнодушное «Добрый вечер, дозорный». Происшествие с Санни Трил явно известно не было и обсуждать его не следовало, и в целом Даг почувствовал облегчение.
Он попытался помочь Трил, снимая при помощи своего крюка кастрюльки с огня, и стал ломать голову над тем, как еще показать свою полезность женщине, которая, по обычаям Стражей Озера, была бы главой семейства Блуфилд. Однако Трил следила за его действиями с таким неприкрытым ужасом, что Даг начал казаться себе неуклюжим и слишком высоким для этой кухни, так что в конце концов он просто сел и стал смотреть, как она суетится, чем, похоже, ее только обрадовал. Его попытка поговорить о погоде не вызвала отклика, как и вопрос о курах; к несчастью, Даг мало что знал о домашних животных, кроме как о лошадях. Однако несколько вопросов о приближающейся женитьбе Флетча сделали Трил более разговорчивой, так что начался разговор о свадебных обрядах Вест-Блу, а именно это Дага и интересовало. Как он быстро обнаружил, лучшем способом узнать от Трил все подробности было сообщить ей о соответствующих обычаях Стражей Озера.
