Они своза уселись на скамью, и Фаун закрепила нити для собственного браслета на гвозде.
– Как только ты будешь готов, начнем.
Даг опустил голову и вдохнул запах ее волос, стараясь успокоиться, потом провел своими негнущимися пальцами и крюком вдоль рук Фаун, нащупывая какой-нибудь открытый фрагмент ее Дара, такого живого, который он чувствовал под ее кожей. Погоди-ка, вот что-то появилось...
– Начинай.
Руки Фаун начали свое движение. После всего трех переплетений Даг сказал:
– Подожди, не то... Остановись. Это не твой Дар, это снова мой. Прости.
Фаун выдохнула воздух и выпрямила спину, потянулась и распустила сплетенное.
Даг посидел несколько мгновений, опустив голову и закрыв глаза. Его преследовало тревожное воспоминание о том, как Дар его левой руки проявился два дня назад, когда он воссоздал чашу. Перелом правой руки ослабил преобладание Дара с той стороны; может быть, левая пыталась компенсировать это, как все время с момента увечья делала правая рука. На этот раз Даг изо всех сил сосредоточился на том, чтобы уловить Дар Фаун слева. Он погладил ее руку своим крюком, стиснул призрачные пальцы, которых не было... Что-то ему удалось поймать, хрупкое и тонкое, и на этот раз это не был его собственный Дар.
– Давай!
Пальцы Фаун снова начали свой танец. Они сделали уже дюжину переплетений, когда Даг почувствовал, что невесомая нить порвалась.
– Стоп, – вздохнул он. – Она снова потерялась.
– Проклятие! – в отчаянии воскликнула Фаун.
– Ш-ш. У нас почти получилось.
Фаун распустила плетение, расправила плечи и потерлась головой о грудь Дага; он почти физически ощутил ее мрачную гримасу, хотя мог видеть только ее волосы и кончик носа. А потом он почувствовал, как ее гримаса стала задумчивой.
– Что? – спросил он.
– Ты говорил... Ты говорил, в нить вплетают волосы, потому что они когда-то тоже имели часть Дара, и поэтому его легко поймать и удержать... потому что волосы были частью тела. Верно? Живое тело рождает Дар.
– Верно...
– И еще ты однажды сказал, той ночью, когда я расспрашивала тебя о Даре, что кровь человека какое-то время остается живой после того, как покинула тело. Так?
– К чему ты клонишь... – начал Даг обеспокоенно, но Фаун прервала его: она неожиданно ухватилась за крюк и потянула его к себе. Даг почувствовал давление и рывок, потом еще один. – Подожди, перестань, Искорка, что это ты... – Даг наклонился вперед и с ужасом увидел, что Фаун рассекла подушечки обоих своих указательных пальцев острым кончиком крюка. Она стиснула каждый палец по очереди другой рукой, чтобы выжать кровь, и снова взялась за нити.
– Попробуй еще раз, – решительно и деловито предложила она Дагу. – Давай быстрее, прежде чем кровь перестанет течь. Давай же!
Даг не мог не выполнить столь поразительное требование. С яростью, почти такой же, как двигавшая Фаун, он коснулся рук девушки своими руками – реальной и призрачной, и на этот раз ее Дар буквально хлынул в него и в запятнанную кровью нить.
– Плети, – прошептал он, и руки Фаун начали тянуть, поворачивать, свивать.
– Ты перепугала меня до смерти, Искорка, но твоя идея сработала. Не останавливайся.
Фаун кивнула. И продолжала плести. Она изготовила тесьму примерно такой же длины, как первая, – как раз тогда, когда ее пальцы перестали кровоточить.
– Нетти. Твоя очередь.
Нетти снова наклонилась и ножницами обрезала нити за последним узлом. Даг почувствовал, как Дар Фаун оборвал свою связь с тесьмой, как это было и в предыдущий раз.
– Безупречно, – заверил он девушку. – Отсутствующие боги, как же здорово!
– Правда? – Фаун повернулась к нему, лицо ее было по-прежнему напряженным. – Я не почувствовала ничего. Ничего – оба раза. Так в самом деле получилось?
– Это было... Ты была... – Даг искал подходящие слова. – Твоя догадка была замечательной. Нет, более того. Она была блестящей.
Напряжение сменилось победным блеском в глазах Фаун.
– Так в самом деле?
– Я не сумел бы совершить такой умственный скачок.
– Ну конечно, ты не сумел бы. – Фаун шмыгнула носом. – Ты все старался меня оберегать, да еще и пытался спорить.
Даг обнял и встряхнул Фаун, чувствуя странную новую симпатию к ее родителям и их двусмысленной реакции на ее возвращение домой.
– Ты, наверное, права.
– Я несомненно права. – Фаун хихикнула, как и полагалось Искорке.
Даг отпустил ее и натянул на свою ноющую правую руку перевязь.
– Только умоляю тебя: сейчас же вымой пальцы. Не жалей мыла. Ты и представить себе не можешь, где только побывал этот крюк.
– Повсюду, ясное дело. – Фаун весело улыбнулась, погладила сплетенную ею тесьму и танцующим шагом отправилась на кухню.
Нетти наклонилась и с задумчивым видом тоже взяла в руки тесьму.
– Я не знал, что она такое сделает, – виновато пробормотал Даг.
– С ней никогда ничего заранее не знаешь, – ответила Нетти. – Она не даст тебе соскучиться, дозорный. Может быть, ты получишь больше, чем рассчитывал. Самое забавное, что ты думаешь, будто знаешь, что делаешь.
– Раньше так и было, – вздохнул Даг. – Может быть, дело в том, что до сих пор я делал все время одно и то же.
Фаун вернулась из кухни, ведя свою мать, чтобы показать ей свою работу. Даг надеялся, что ей она не стала рассказывать о последнем своем озарении насчет крови. Трил и Нетти еще раз ощупали тесьму, Трил подергала ее и глубокомысленно одобрила прочность. Выпрямившись во весь рост, мать Фаун запустила руку в карман своего фартука.
– Нетти, помнишь то ожерелье, что было у мамы? С шестью настоящими золотыми бусинами – по одной за каждого ребенка. Ожерелье порвалось, когда тележка опрокинулась в снегу, и все бусины тогда так и не нашлись.
– О да, – ответила ее сестра.
– Остатки ожерелья перешли ко мне, и я тоже ничего с ним не делала. Оно годы и годы хранилось у меня в ящике. Вот я и подумала: может быть, ты могла бы прикрепить бусины на концы тесьмы для Фаун.
Фаун в волнении заглянула в ладонь матери, взяла одну из четырех овальных золотых бусин и посмотрела сквозь дырочку.
– Нетти, сможешь? Даг, это не нарушит волшебства?
– Я думаю, что бусины – чудесный подарок, – ответил Даг, рассматривая ту, что вручила ему Фаун. На самом деле он думал, что подарок – это молитва матери о счастье дочери. Он посмотрел на Трил, которая только коротко кивнула ему. – Они замечательно красивы и будут чудесно выглядеть на темной тесьме, да и концы лягут лучше. Я сочту за честь принять такой подарок.
