– Вит, – сказала Фаун, – уйди!
Джинджер и Филли, получив пищу для размышлений и глядя на вспыхнувшую Фаун, принялись хихикать.
– Дело в том, – продолжал Вит, никогда не отличавшийся способностью понимать намеки, – я точно знаю: ни я, ни Флетч, ни папа ему не помогали – и уж тем более этого не делали близнецы, которые его не слишком обожают. Наверное, это могла быть Нетти, но на самом деле я думаю, что скорее все же ты... ай! – Тирада Вита закончилась воплем, когда Нетти твердой рукой огрела его своей палкой.
– Вит, – сказала Нетти, – если ты сам не найдешь себе дела, его тебе найду я. И не вздумай приставать к дозорному Фаун со своими догадками, иначе будешь иметь дело со мной: ведь я-то завтра никуда не уеду.
Наконец-то укрощенный Вит тут же убрался, умиротворяюще бормоча: «Ладно, скажу: только нож».
Снаружи донесся скрип колес и удары копыт: к дому подъезжало все больше тележек, гости обменивались приветствиями. Фаун чувствовала себя очень странно: она смирно сидела в комнате, вместо того чтобы бегать и помогать родителям...
В спальню, вытирая о передник руки, вошла мама Блуфилд и сказала:
– Шеп Сойер с женой только что прибыли – последними. Солнце уже почти в зените, так что можем начинать в любой момент.
– Даг готов? С ним все в порядке?
– Он чистый и одет опрятно, выглядит совершенно спокойным и к тому же Вит уже дважды по его просьбе менял крюк на парадную руку и обратно.
Фаун обдумала услышанное.
– И в пользу чего он решил в конце концов?
– Когда я в последний раз его видела, был ввинчен крюк.
– Хм-м... – Означало ли это, что Даг почувствовал себя свободнее и решил позволить себе при незнакомых людях остаться с крюком – или наоборот, обеспокоен и предпочел сохранить самое полезное орудие и возможное оружие? – Что ж, скоро все закончится. Я не собиралась подвергать его таким испытаниям, когда согласилась остановиться здесь.
Мама кивнула кузинам Фаун, Джинджер и Филли.
– Девочки, оставьте нас на минутку.
Нетти поднялась на ноги, поддержав тем самым просьбу Трил.
– Пойдемте, цыплятки, дадим новобрачной отдышаться и поговорить с мамой. – Она выставила подружек в свою рабочую комнату и тихо притворила за собой дверь.
– Через несколько минут, – сказала мать Фаун, – ты станешь замужней женщиной. – В ее голосе звучали беспокойство и растерянность. – Это случится скорее, чем я ожидала... да и вообще я не ожидала, что все так сложится. Мы всегда хотели сделать как для тебя лучше, как лучше для твоего замужества. Все случилось так быстро... К свадьбе Флетча мы и то больше приготовились. – Трил нахмурилась: это казалось ей несправедливым.
– Я рада, что для моей свадьбы приготовления оказались короткими. То, что есть, и так заставляет меня нервничать.
– Ты уверена в своем решении, Фаун?
– Насчет сегодня – нет. Насчет того, что будет завтра и потом, – да.
– Нетти хранит в секрете все, что ты ей говорила... Но, знаешь, если решишь передумать, мы можем все остановить. В какой бы беде ты себя ни считала, мы как-нибудь смогли бы со всем справиться.
– Мама, мы уже говорили об этом. Дважды. Я не беременна – чем хочешь поклянусь.
– Есть и другие беды.
– Для девушки, похоже, такая беда единственная, с которой люди считаются. – Фаун вздохнула. – Так сколько же человек говорит об этом, раз ты снова меня спрашиваешь?
– Многие говорят, – признала Трил.
– Целая куча, бьюсь об заклад, – прорычала Фаун. – Что ж, время покажет, что они ошибались, и я надеюсь, ты заставишь их проглотить их слова, когда так и окажется, – меня-то здесь не будет.
Трил обошла вокруг Фаун и без нужды принялась поправлять ее локоны.
– Признаю, Даг кажется славным парнем, нет, более того: хорошим человеком, но как насчет его родичей? Даже он не может обещать, что они тебе будут рады. Что, если они будут плохо с тобой обращаться?
«Я все равно буду чувствовать себя дома». Фаун одернула себя прежде, чем эти слова сорвались с языка.
– Я справлюсь. Я справилась с разбойниками, глиняными людьми и зловредными привидениями. Уж с родственниками-то я справлюсь. – «Ведь это же будут не мои родственники».
– Разумно ли это?
– Будь люди разумны, разве кто-нибудь когда-нибудь выходил бы замуж?
– Пожалуй, нет, – фыркнула Трил. – Только если ты двинешься по дороге, конца которой не видишь, – тихо добавила она, – есть шанс, что ты повстречаешься со всякими темными вещами.
Собравшись в сотый раз защищать свой выбор, Фаун передумала и просто ответила:
– Это верно. – Поднявшись, она твердо заключила: – Но это моя дорога. Наша дорога. Я не могу стоять на месте и продолжать дышать. – Фаун поцеловала мать в щеку. – Я готова. Пойдем.
Трил издала последний материнский вздох, с которым трудно было спорить, но последовала за Фаун. По дороге они захватили Нетти и Джинджер с Филли. Трил быстро еще раз оглядела кухню, наконец отложила полотенце, одернула платье и первой вошла в гостиную.
Гостиная была набита битком, гости заполнили и холл: дядя Хок, папин брат, и тетя Роуз Блуфилд с сыном, который еще не покинул родительский дом, дядя и тетя Ропер с двумя младшими сыновьями (один из них как раз и сумел найти водяные лилии), Шеп Сойер и его жизнерадостная жена, всегда радующаяся дармовому угощению, Флетч и Кловер и родственники Кловер, близнецы, необычно добронравные, Вит, папа Блуфилд...
И Даг, на голову выше всех, но все равно кажущийся зажатым в угол... Белая рубашка была ему к лицу. Времени на рюши и вышивку не хватило, но Нетти и тетушка Ропер придумали отделать воротник, манжеты и застежку темно-зеленым шнуром. Рукава сшили широкими – достаточно широкими, чтобы скрыть и лубок, и протез, – а к манжетам пришили по второй пуговице, чтобы потом можно было сделать их поуже. Перламутровых пуговиц хватило в обрез... Фаун накануне отобрала у Дага на некоторое время перевязь, чтобы выстирать и выгладить ее, так что теперь она не выглядела такой заскорузлой, хоть и осталась довольно потрепанной. На Даге были светлые штаны с меньшим, чем обычно, количеством заплат и пятен – тоже насильственно выстиранные накануне. Потертые ножны на левом бедре казались настолько неотъемлемой частью Дага, что были почти незаметны, несмотря на свой устрашающий размер.
Неожиданные аплодисменты, которым было встречено появление Фаун, заставили ее покраснеть. И вдруг оказалось, что Даг не смотрит ни на кого, кроме Фаун, и все снова стало хорошо. Она подошла и встала рядом с женихом. Его правая рука, лежащая на перевязи, дрогнула, как если б Даг отчаянно хотел, но не мог взять Фаун за руку. Фаун ограничилась тем, что подвинула ногу так, чтобы касаться Дага бедром, и это прикосновение ободрило их обоих. Ощущение напряжения в комнате, где каждый пытался притвориться, будто все в порядке, и быть любезным ради Фаун, почти заставило ее пожелать, чтобы все ее родичи вернулись к своей нормальной ленивой мерзостности, но все же не совсем.
