Что же касается Саши, она планировала совмещать материнство и карьеру – после отпуска минимум месяца на четыре – и уже наняла няню, чтобы та помогала ей с первого дня после возвращения из больницы. «Да, у Саши все четко», – думала Билли, но сама она не представляла себе, как можно строить какие-то твердые, далеко идущие планы. Конечно, следовало подыскать добросердечную и опытную няню для близнецов, но как можно знать заранее, какое соотношение материнства и работы ей подойдет? Она все еще чувствовала себя в глубине души работающей женщиной, да и «Новый Магазин Грез» только набирал обороты, но разве не захочется ей на какое-то время целиком окунуться в сладостные заботы материнства? С другой стороны, возможно, слишком большая доза возни с детьми загонит ее в тупик… Билли сознавала, что жизнь как-то не подготовила ее к чудесами проблемам материнства, и сейчас они для нее столь же непредсказуемы, как непредсказуемы были все крутые повороты ее судьбы. Она только чувствовала, что ей несказанно повезло, так как у нее есть эта неоценимая роскошь – свобода выбора.
«Будущее слишком волнующе, многосложно и волшебно, чтобы загадывать надолго вперед», – заключила Билли, закрывая наконец глаза. Хотя ей безумно хотелось поцеловать затылок Спайдеpa, сейчас она не имела возможности приблизиться к нему на столь близкое расстояние. А всего лишь год назад все было совсем иначе… Она вспомнила праздничный уик-энд показа моделей, когда они со Слайдером с трудом отрывались друг от друга, чтобы пожать руки представителям прессы, и совсем уж не могли расстаться на время, необходимое для интервью… Он все время был рядом, все эти дни, нежно обнимая ее за талию или за плечи с гордостью собственника; они оба были так заняты друг другом, что все остальное казалось нереальным, фикцией, в которой обитали тени. Их погруженность друг в друга была слишком заразительна, чтобы остаться незамеченной, и скоро Джиджи что-то заподозрила, а Саша, конечно же, с первого взгляда поняла все. Потом дошло и до Принса, и он поспешил проинформировать свое ближайшее окружение из прессы, вследствие чего с полсотни дружелюбных незнакомцев тотчас сочли себя вправе задавать им весьма интимные вопросы, и совершенно невозможно было отказать… даже если ей бы не хотелось…
– Проснись, моя милая! – четырьмя часами позже будил ее Спайдер, и будил так настойчиво, что Билли в конце концов заморгала и открыла глаза. – Я не хотел будить тебя раньше: ты спала так сладко, – говорил он, наклоняясь и целуя ее. – Но я все бродил, бродил вокруг спальни – больше четырех часов – и понял, что уже больше не могу. Я по тебе соскучился. И так или иначе пора завтракать – для мальчиков будет нехорошо, если ты не поешь вовремя, их нужно кормить, и потом, если ты так долго спишь днем, то что ты будешь делать ночью?
– Хороший вопрос, – пробормотала Билли, сладко зевая и потягиваясь. Она чувствовала себя на удивление отдохнувшей.
– Ничего, что я тебя разбудил? – с беспокойством спросил Спайдер, ласково откидывая волосы с ее лба, чтобы лучше рассмотреть лицо.
– Ну что ты, я очень рада, – честно ответила Билли, охваченная глубоким, ничем не замутненным покоем. – Я так рада, милый… Спать – это очень глупо, это совершенно пустая трата времени, когда мы можем делать что-нибудь еще, например, целоваться, или болтать, или даже… – Она с надеждой посмотрела на него. – Может быть, попробуем?…
– А как же завтрак? Впрочем, теперь, когда ты открыла глаза, милая моя девочка, ты уже не кажешься мне такой уж недокормленной. – Спайдер начал решительно расстегивать рубашку. – Если глупо спать, то глупо и есть. Давай немножко поцелуемся и пообнимаемся, пока длины моих рук еще хватает, чтобы тебя обнять!
– Ты совершенно восхитительно умеешь устанавливать приоритеты, – счастливо вздохнула Билли, освобождая ему место в постели.
