«Это неправда! — подумала Мария. — Видения и голоса вовсе не какая-то уловка, позволяющая мне добиться особого внимания и положения среди всех прочих. Иисус, скажи им!»
Но Иисус молчал. Стоя, переводя взгляд с лица на лицо, словно ожидая, что заговорит кто-то еще. Единственным звуком по-прежнему оставался шум дождя.
Мария молча призналась себе, что действительно полагала — поскольку видения бывают лишь у нее — что она одна предлагает Иисусу что-то особенное. И ей, если честно, не хотелось, чтобы они были у кого-то еще, ведь это подорвало бы ее исключительность.
— У пророков бывают видения, — сказал наконец Иисус. — Правдивые видения — это признак истинного пророка. Петр, у тебя бывали видения?
— Нет, — признался тот. — Но одни видения еще не придают никому величия. Что, разве у заурядных людей не бывает видений?
— Да, — вступила в разговор мать Иисуса, убрав со щеки мокрые волосы. — Даже ко мне и то приходили видения. Когда я была моложе… видения о тебе, мой сын. Смутные, я даже тебе о них никогда не рассказывала, но все же видения. Ну и что, разве это делает меня пророком или придает мне святость?
Иисус кивнул.
— Для меня ты святая, с видениями или без них. Что же касается Марии, то, думаю, она сподобилась особого духовного дара. И не за мудрость свою или еще какие-то заслуги, но по таинственному и непостижимому выбору Господа. Зачастую Его выбор падает на того, кто кажется заурядным. Моисей сетовал на свое косноязычие, Гедеон признавался, что он наименьший в роду и колене своем. Разве не сказал Господь: «Кого миловать — помилую; кого жалеть — пожалею»?
[59]
— Да, но милость и сострадание не то же самое, что особые привилегии, — указал Петр, — В конце концов, я могу проявить сострадание и к ворону, но я не ношусь с ним как с писаной торбой.
«Неужели мое желание, чтобы он выделял меня, так бросалось в глаза?» — удивилась Мария.
Иисус ответил лишь после долгого молчания, показавшегося вечностью.
— В грядущем Царствии мы все будем сокровищами Господа. как это было в Эдеме. Но Мария в большей степени, чем вы, обладает тем, что при жизни формирует душу. А что же формирует душу? Отвечу: страдания. Это печальный факт, но без страданий наши духовные глаза зачастую так и не открываются. А Мария страдала немало — ее терзали демоны, она потеряла мужа, сначала лишилась его любви, а потом он умер, на нее возвели напраслину, у нее отобрали дочь. Человек, перенесший такие испытания, отличается от прочих, подобно тому, как срезанное и выдержанное дерево отлично от зеленеющего. Так что дело тут не просто в видениях.
— Ты хочешь сказать, что мы подобны зеленеющему дереву? — обиженно спросил Петр, обводя взглядом товарищей.
— В плане сравнения — да, — подтвердил Иисус.
— Как этот нелепый костер, разведенный снаружи, который лишь тлеет и дымит, потому что в нем горят зеленые ветки? — недоверчиво спросил Петр.
— И чего ты прицепился к Марии? — послышался спокойный голос Иуды, — У тебя нет никакого права порицать ее.
— Неужели ты не видишь, что происходит? — возразил Петр, — Никаких любимчиков не должно быть!
— Петр! — сказал Иисус. — Я плотник. Как по-твоему, разбираюсь я в дереве — зеленом и зрелом? Тот, кто говорит, будто зеленое дерево бесполезно, не прав, ибо любое дерево вначале было зеленым.
— Неужели я должен ждать и ждать, пока зелень пожухнет? — взмолился Петр. — Я хочу приносить пользу сейчас.
Иисус посмотрел на Петра, и на лицо его набежала тень.
— Ох, Петр, — вздохнул он. — Сейчас, когда ты молод, ты одеваешься сам и идешь, куда тебе хочется. Но когда состаришься, ты протянешь руки, и кто-то другой оденет тебя и поведет туда, куда ты не хочешь идти.
Петр открыл было рот, чтобы ответить, но проглотил свой ответ и тяжело опустился на место. Иисус описал ему видение — что бы оно ни означало, Петру вовсе не хотелось этого слышать.
Воцарилось гробовое молчание. Мария слышала дыхание каждого, и ей было настолько не по себе, что хотелось убежать отсюда, даже под дождь, лишь бы не находиться рядом с людьми, которые так плохо к ней относятся.
«Но ведь не все же они относятся ко мне плохо, — убеждала она себя. — Даже Петр не то чтобы меня не любит, просто ему не нравится то, что он считает моим особым положением».
Мария посмотрела на мать Иисуса, на отважную Иоанну и нерешительную Сусанну. У них-то точно нет ко мне неприязни, я всегда ощущала близость с ними. Андрей, Филипп, Нафанаил — эти всегда относились ко мне дружелюбно. Даже Симон, кажется, любит меня и остальных. Матфей, Иаков Меньший и Фаддей, я не очень хорошо их знаю, они себе на уме, но и от них никогда не исходила враждебность. Значит, Петр. Только Петр завидует видениям. Стоит ли мне расстраиваться из-за него одного? Впрочем, стоит или не стоит, а мне все равно неприятно. Чувства одного человека влияют на общий настрой. Все равно как… как добавить к сухому валежнику в костре зеленую ветку, тут же повалит дым.
— А теперь нам самим нужно поужинать, — промолвил Иисус, как будто ничего не произошло, — Надеюсь, какая-то еда у нас осталась. Кто может что-нибудь предложить?
Петр, опустив голову, полез в свою торбу, прочие последовали его примеру н неожиданно для себя обнаружили некоторое количество припасов. Один за другим они выкладывали их перед Иисусом — плоские хлебцы, лепешки из смокв, немного винограда и ломтиков сушеной рыбы.
— Ну вот, и у нас будет пир, — молвил Иисус с теплой улыбкой. устраняя возникшую между ними неловкость. При всех своих недостатках и слабостях они были одинаково дороги ему, и он дал им это почувствовать. — Друзья, давайте возблагодарим Господа. — Он взял маленький кусочек хлеба, разломил его со словами: «Хвала Тебе, Отец наш, посылающий нам хлеб наш насущный» — и, держа в крепких руках плотника две половинки, протянул своим соседям слева и справа.
Каждый поступил так же. Когда хлеб дошел до стоявшей последней в ряду Марии, от него должны были остаться только крошки, но ей достался порядочного размера ломоть. Она обвела взглядом остальных и увидела, что они очень стараются не выдать своего изумления.
— Благословен Господь, всегда пекущийся о нуждах наших, — промолвил Иисус, с улыбкой наблюдавший за их лицами. — Вы можете положиться на то, что Он не забудет о вас. Если Ему не составило труда накормить множество, то Он накормит и вас. Взять тех же воронов: они не сеют, не жнут, не собирают зерно, но Господь заботится об их пропитании. И ежели он помышляет о вороне, то не покинет и тебя, Петр.
При звуке своего имени Петр вскинул голову, чуть ли не раболепно ожидая упрека, Иисус же сказал:
— Господь любит тебя не меньше, чем воронов. Трудно запомнить противоположное: Он любит воронов не меньше тебя, — Иисус помолчал и добавил: — Господь укорил Иова, сказав: «Кто приготовляет ворону корм его, когда птенцы его кричат к Богу, бродя без пищи?»
[60]
Это был не Иов.
