— О Боже! Во имя всего святого! Мария!
Она осознала: с первого взгляда, в первое же мгновение Симон понял, что ничего не вышло, все кончено. Все средства оказались бесполезными. Надеяться больше не на что.
— Они осаждали меня днем и ночью, так что мне пришлось бежать, — промолвила Мария, потянувшись к руке Симона. — Я знаю, что мне делать дальше, но пришла сюда, чтобы проститься и попросить тебя рассказать обо всем Иоилю.
Ну вот. Последние слова сказаны, и надо уходить. Оставаться здесь бессмысленно. Просьбу ее Симон выполнит, а больше он для нее все равно ничего не может сделать.
Симон посмотрел на женщину с глубоким сочувствием, а потом медленно произнес:
— Мария, мы тут нашли одного человека… он хочет услышать твою историю.
Мария покачала головой, поскольку ей мучительно не хотелось возвращаться ко всему пережитому и смысла в этом никакого не было. Она подалась назад с намерением уйти, убежать, но Симон взял ее за плечи и втолкнул в кружок людей, стоявших вокруг того самого незнакомца.
— Учитель, ты можешь помочь этой женщине?
Мария потупила очи и видела лишь обутые в сандалии ноги. Поднять взгляд она не решалась, не говоря уж о том, что не хотела, чтобы на нее глазели.
— Что мучает тебя? — спросил человек.
Женщина почувствовала, что не в состоянии объяснить. Все так сложно и запутанно… Ей уже столько раз приходилось обо всем рассказывать, а помощи как не было, так и нет.
— Ты не можешь говорить? — спокойно, без раздражения уточнил тот, кого Симон назвал учителем.
— Я слишком устала, — ответила Мария, так и не подняв глаз.
— Вижу, ты и вправду совсем выбилась из сил. Поэтому задам тебе только один вопрос: ты хочешь все исправить?
Но теперь его голос прозвучал нерешительно, как будто он спрашивал неохотно и был не уверен, что хочет получить ответ.
— Да, — прошептала она. — Да.
Если бы только можно было повернуть время вспять и сделать так, чтобы тогда, много лет назад, она не взяла в руки Ашеру!
Подступив поближе, незнакомец снял покрывало с головы Марии. Окружающие потрясенно загудели, увидев ее бритый череп, но в реакции этого человека не было ни тени удивления. Он возложил руки ей на голову, и женщина ощутила, как пальцы плотно обхватывают череп, от макушки до ушей.
Мария ожидала, что сейчас последует долгая череда молитв, взывающих к помощи и милосердию Бога и перемежающихся пространными цитатами из Священного Писания. Но вместо этого последовало лишь обжигающее, как пламя, повеление:
— Злой дух, яви себя!
Мария почувствовала, как что-то внутри ее корчится от страха.
— Как твое имя? — властно спросил незнакомец.
— Ашера, — отозвался на удивление кроткий голос.
— Оставь ее, уходи и больше не возвращайся!
И Мария тотчас ощутила, как дух уходит, убегает из нее.
— Пазузу! — воззвал он, — Оставь эту женщину!
Откуда он узнал его имя? От удивления Мария даже слегка подняла глаза, но увидела лишь подбородок, а взглянуть в лицо так и не дерзнула.
Пазузу повиновался немедленно, она мигом ощутила избавление от его отвратительного присутствия.
— И ты, нечистый богохульник! Оставь сию дочь Израиля, которую ты мучаешь! И никогда больше не возвращайся!
Изрыгая бессильные проклятия, безымянный дух покинул Марию.
— Хекет! — Надо же, он что, знал их всех? — Вон отсюда!
Марии почудилось, что она успела заметить выскользнувшую из нее и втянувшуюся в расщелину зеленую тень.
— Зараза, что преследует в полуденный час, выходи!
Полуденный демон оказался упорнее прочих или глубже укоренился; женщине показалось, что он пророс в самую суть ее мыслей и, уходя, едва не увлек за собой ее сознание. Но не смог — он ушел, а для нее это обернулось лишь головокружением.
— Их… их было… семь, — пролепетала Мария.
— Я знаю. Рабицу! — Его голос прозвучал как глухой удар посоха о землю.
Мария услышала, как с ее губ слетел ответ духа:
— Да?
— Уходи!
Мария ожидала, что уж злобный Рабицу точно попытается воспротивиться изгнанию, но нет. Он повиновался мгновенно.
— Теперь остался только Аваддон, — сказал человек, названный учителем. — В некоторых отношениях самый опасный из всех, ибо он падший ангел, посланец Сатаны. Само его имя означает «разрушитель». Ему предстоит возглавить воинство зла в последней великой битве. — Он помолчал, потом выпрямился. — Аваддон! Аваддон! Я говорю тебе, выйди из нее!
Все ахнули: на миг перед ними предстало огромное, безобразное насекомое с человеческой головой. Предстало и тут же исчезло.
Руки человека еще оставались на челе Марии, и она ощущала его пальцы, те самые, проскочив между которыми бежали духи. Она чувствовала себя так, как когда-то давным-давно, до их появления.
— Это продолжалось так долго… — начала Мария, накрыв его ладони своими, но осеклась и разрыдалась, шатаясь из стороны в сторону.
Избавитель высвободил руки, наклонился и поддержал женщину иод локоть.
— Господу под силу вернуть прошедшие годы, — промолвил он. — Разве не сказано это у пророка Иоиля? Может, и я верну тебе годы, которые поела саранча?
Мария нервно рассмеялась.
— Мне не очень нравится само слово «саранча».
— Это неудивительно. Ты имела дело с саранчой из Бездны которая несравненно хуже земных тварей. А как тебя зовут?
— Мария, — ответила она, — Из Магдалы.
Ей хотелось спросить, как его зовут, узнать, как он научился с такой легкостью повелевать этими духами, но Мария не осмеливалась. Да и легкость, возможно, была кажущейся: избавитель, если приглядеться, выглядел утомленным.
— Я не был готов к этому, — сказал он Симону. — Еще не был. Но не мне выбирать час.
Голос этого человека было невозможно забыть, и у Марии воз-никло ощущение, что она уже слышала его, давным-давно.
Но что он имел в виду? Может быть, этот святой человек лишь недавно прошел какое-нибудь посвящение, принял обеты?
— Мария, — обратился к ней Симон дрожащим от волнения голосом, — это Иисус. Мы встретили его здесь, когда пришли послушать Иоанна, и кажется… мы думаем… что он… что он, — обычно словоохотливый Симон не находил слов, — тот, за которым мы можем последовать.
Последовать? Что он имел в виду? Внимать его наставлениям? Стараться соблюдать его указания? Слышал ли Симон этого Иисуса раньше?
— Я хочу сказать, что мы можем оставить наш рыбный промысел и стать его учениками, его последователями. Если он позволит нам…
