– Привет, Омба. Я Фаун, жена Дага. – Она не стала претендовать на большую близость, говоря «Я твоя новая сестра»; это должна была решить сама Омба.
Омба повернулась к Дагу, и ее брови полезли вверх.
– И кем же это делает тебя, Даг Редвинг Хикори? Не считая того, что ты свалился в яму вниз головой?
– Мужем Фаун. Дагом Блуфилдом... это еще предстоит уточнить.
А может быть, случившееся делало Дага больше не братом для Омбы? Обычаи Стражей Озера все еще были для Фаун загадкой.
– Ты уже виделся с Громовержцем? – спросила Омба.
– Мы как раз от него. Видели там Мари...
– Ты ему сказал об этом? – Омба кивком указала на Фаун.
– Конечно.
– И что он с тобой сделал?
– Включил в список больных. – Даг качнул лубком. – Это тоже предстояло уточнить, по крайней мере я так понял.
Омба шумно выдохнула воздух; ее удивление было совсем не лестным. Однако не было в нем, подумала Фаун, и враждебности. Она изо всех сил ухватилась за это открытие. Похоже, Даг не воспользовался ее советом начать с наиболее трудных случаев. Что ж, учитывая все, что могло ожидать их позже, отсутствие враждебности казалось, пожалуй, хорошим знаком.
– Что Мари прошлым вечером рассказала вам всем? – спросил Даг.
– Ох, Мари и закатила сцену! Сначала она, как пришла, спросила, не получали ли мы от тебя известий – нас это потрясло, ведь предполагалось, что ты с ней. Потом она сказала, что отправила тебя домой из Глассфорджа несколько недель назад. Мы перепутались: не ранен ли ты, но она сказала «нет». Это верно? – Омба посмотрела на лубок.
– В то время так и было. Перелом я заработал по дороге. Рассказывай дальше.
– Потом Мари выдала нам дикую историю про какую-то милашку – деревенскую девчонку, каким-то образом замешанную в твоей последней расправе со Злым, – Омба бросила на Фаун любопытный взгляд, – которой я не очень-то верила... до сих пор. Еще Мари сказала, что ты с крестьянкой вместе бросился со скалы, – и твоя мама стала горячо отрицать возможность такого, одновременно упрекая Мари в том, что она это допустила. Ну, тут я помалкивала, хоть и желала, чтобы ты выпутался.
– Спасибо, – мягко сказал Даг.
– Ха! Я и подумать не могла... никак не могла вообразить... Мари сказала, что ты отправился вместе с крестьянской девушкой, предполагалось, что ты доставишь ее домой. Мари опасалась, что ты пострадал от рук ее родичей – она говорила, что опасается, как бы тебя не охолостили. Это, должно быть, и означало, что ты бросился со скалы. Когда Мари и твоя мама принялись упрекать друг друга в грехах двадцатипятилетней давности, я смылась. Только потом Мари отозвала Дора на причал, чтобы поговорить с ним наедине. Он не сказал, о чем шла речь, только буркнул, что это касается его работы по кости, а даже твоя мама теперь уже знает, что ничего больше из него не вытянет.
По-видимому, Мари сохранила в секрете рассказ Дата о том, что случилось со вторым разделяющим ножом, как и признание Фаун в беременности и выкидыше – по крайней мере в присутствии матери Дага. Фаун неожиданно почувствовала, что относится к Мари лучше, чем раньше.
– Ох, Даг, – вздохнула Омба, – эта твоя выходка превосходит все, что ты вытворял до сих пор.
– Подумай о преимуществах: теперь, что бы ты ни сделала, превзойти меня ты не сможешь. Даже прошлые твои приключения могут казаться теперь безобидными.
Омба смущенно кивнула.
– Уж это точно. – Она повесила связки подков на крюк на столбе и вскинула руки, словно защищаясь. – Думаю, мне лучше держаться от всего этого подальше, если ты не возражаешь.
– Конечно, попробуй, – дружески кивнул Даг. – Мы заглянули в шатер, чтобы оставить там вещи, но там никого не оказалось. Где все?
– Дор ушел в свою хижину – то ли работать, то ли просто чтобы не мозолить глаза. Мари ужасно тревожилась о тебе, и это его, я думаю, поразило сильнее, чем он желал признаваться. Мари ведь даже сказала вчера твоей матери «Мне очень жаль».
– А мама?
– Сегодня ее очередь развозить на плоту и распределять кидальники.
– Ну как же, – фыркнул Даг.
– Ее пытались убедить остаться на берегу из-за больной спины, но она махнула рукой на спину и отправилась. Сегодня ни один кидальник не похлопает ушами.
Фаун растерялась.
– Распределяет кидальники? Разве их не хватает?
– Нет, – ответил Даг. – В это время года кидальники не просто в достатке – они в излишке.
Омба ухмыльнулась.
– Даг все не может пережить, как она берегла свои запасы в лагере у Медвежьего Брода, словно за это была обещана награда, и к весне сохранила их в неприкосновенности, а потом заставляла всех есть кидальники прошлогоднего урожая, когда уже появились свежие.
Уголки губ Дага поползли вверх.
– Ага.
– Ей что, приходилось голодать? – спросила Фаун. – Это, как я слышала, заставляет людей относиться к еде по-особому.
– Насколько мне известно, такого с ней не бывало, – сказала Омба.
«Она разговаривает со мной, замечательно!» Впрочем, люди охотно перемывают косточки своей благоприобретенной родне и не побрезгуют разговаривать со всеми, кто готов слушать, так что это, может быть, ничего особенного и не значит...
– Не то чтобы в конце зимы у кого-нибудь был большой выбор, – продолжала Омба, – а моя свекровь прижимистая и всегда была такой. Я хорошо помню то лето, когда мы с Дором влюбились друг в друга... ты как раз тогда сделался таким длинным и тощим, Даг. Мы думали, что тебя морят голодом. Половина лагеря тайком таскала тебе еду.
Даг рассмеялся.
– Я тогда был готов отнимать корм у коз. Их ведь кормят кидальниками, – пояснил он Фаун. – Не знаю, почему я так не поступил. Теперь я был бы не таким нерешительным.
– Все знают, что дозорные всеядны. – Омба задумчиво взглянула на Фаун, подняв бровь, и та подумала: не следовало ли ей покраснеть?
Чтобы прогнать эту мысль, Фаун спросила:
– А кидальники хлопают ушами?
– Когда кидальники извлекают со дна озера, – объяснил Даг, – у них по бокам растет несколько долек размером с половину ладони. Их обламывают и кидают снова в ил, чтобы получить урожай на следующий год, – отсюда, кстати, и их название. Ушей всегда бывает больше, чем нужно для посадки, так что излишки скармливают козам и свиньям. Подростки обожают плескаться вокруг плотов, с которых идет сбор кидальников, – из ушей получаются замечательные снаряды, не особенно смертоносные... особенно если у тебя хорошая рогатка, – добавил Даг, голос которого неожиданно согрело воспоминание. Он помолчал и откашлялся. – Взрослые, конечно, не одобряют такое расточительство.
