Даг несколько раз надолго уходил, по его словам, разведать территорию и возвращался то встревоженным, то довольным, а иногда в гневе. Однажды, когда Фаун и Каттагус сидели под орехом, обсуждая оперение стрел, Даг вернулся настолько разъяренным, что, не говоря ни слова, нырнул в шатер, вышел с луком и колчаном, схватил кидальник из корзины, поставил на пень в лесу и за пятнадцать минут превратил его в нечто похожее на раздавленного камнем дикобраза. Только после этого дыхание его стало нормальным, и он отправился выдергивать стрелы, застрявшие в расположенном рядом с пнем дереве – даже когда он промахивался, дальше стрелы не улетали.
– Ну, этот уже не сбежит, – заметил Каттагус, кивнув на остатки кидальника. – Стрелы причитались кому-нибудь, кого я знаю?
Подошедший к ним Даг смущенно улыбнулся.
– Да теперь уже не имеет значения. – Он со вздохом уселся рядом, отстегнул и отложил лук, потом взял одну из новых стрел и принялся задумчиво разглядывать. – Ты справляешься все лучше и лучше, Искорка.
Фаун решила, что он намеренно меняет тему.
– Знаешь, ты все твердишь, что мне не следует ходить с тобой, потому что так люди будут высказываться откровеннее, только мне кажется, что от некоторых ты добился бы большего, если бы им приходилось быть не такими откровенными.
– В этом что-то есть, – согласился Даг. – Может быть, завтра...
Однако на следующее утро Дагу пришлось больше времени посвятить дополнительным занятиям с оружием, поскольку отряд Мари вскоре должен был выступить в поход. К тому же заглянул Саун, которого позвал в гости Рази; Фаун впервые обратила внимание на то, как мало бывало у них посетителей. Если они с Дагом и в самом деле были такой уж новостью для обитателей берегов озера, можно было бы ожидать, что любопытство, если не дружеские чувства, должно было бы побудить соседей под разными предлогами заглядывать, чтобы посмотреть на новобрачную. Фаун не могла решить, в чем причина – то ли в вежливости, то ли в том, что их отвергают... Однако Саун был с ней мил, как и раньше.
Дружеская встреча началась со стрельбы в цель, и Фаун охотно бегала в рощу за стрелами или подкидывала в воздух кожуру кидальника, чтобы мужчины могли стрелять в движущуюся мишень. Она с удовлетворением обнаружила, что ее стрелы не уступают сделанным ее учителем. Каттагус сидел на чурбаке и хвалил стрелков за меткость или ругал за промахи, насколько позволяла ему одышка. Саун явно побаивался старика, но Мари отвечала мужу, не стесняясь в выражениях; Даг только улыбался. Потом пятеро дозорных начали тренироваться на лужайке с деревянными мечами и кинжалами. Мари двигалась ловко и быстро, но ее молодые подчиненные скоро начали превосходить ее в силе и выносливости – недаром ей было семьдесят пять, – так что в конце концов Мари уселась рядом с Каттагусом и ограничилась замечаниями.
Схватка была жаркой, и Фаун сочла, что противники вовсю прибегают к грязным приемам, так что она даже не всегда могла понять, видит ли бой на мечах или просто потасовку. Стук и треск деревянных мечей перемежался криками и проклятиями или, к удовольствию Сауна, редкой похвалой. Даг загонял остальных до полного изнеможения – на том основании, что в настоящей схватке не бывает перерывов на отдых, так что боец должен уметь двигаться даже тогда, когда уже не в силах пошевелиться.
Потом покрытые потом и грязью противники нырнули в озеро; на берег они вылезли более чистыми, хоть и пахнущими тиной, и расположились на отдых, жуя кидальник и безуспешно пытаясь уговорить Каттагуса откупорить один из бережно хранимых кувшинов с вином из бузины, приготовленным еще прошлой осенью. Даг, растянувшийся на траве и с улыбкой слушавший препирательства, вдруг нахмурился и сел, глядя в сторону дороги.
– Что случилось? – тихо спросила его сидевшая рядом Фаун.
– Громовержец... чем-то очень расстроенный.
Фаун понизила голос еще больше.
– Ты думаешь, нас вызывают на совет лагеря? – Фаун жила в постоянном боязливом ожидании этой неприятности.
– Может быть... нет... я не уверен. – Глаза Дага сузились.
К тому времени, когда конь Громовержца появился на поляне, все дозорные умолкли, насторожились и встревоженно смотрели навстречу приближающемуся командиру. Громовержец ехал без седла, и таким мрачным Фаун его еще не видела. Хоть она и продолжала сидеть неподвижно, сердце ее отчаянно заколотилось.
Громовержец остановил коня и мрачно поздоровался.
– Вы все здесь, это хорошо. Я первым делом искал Сауна.
Удивленный Саун поднялся с чурбака, на котором сидел.
– Меня, сэр?
– Угу. Только что прискакал вестник из Рейнтри.
Рейнтри – родной округ Сауна... Там что-то случилось? Лицо Сауна вытянулось, и Фаун представила себе, как юноша торопливо перебирает в уме членов своей семьи и друзей.
– У них беда – нападение Злого к северу от Крестьянской равнины, и они просят о помощи.
Для всех эта новость оказалась шоком. Даже Фаун знала, что просьба о помощи к дозорным за пределами собственного округа означает, что неприятности очень велики.
– Похоже на то, что тварь появилась совсем рядом с крестьянским поселением и очень быстро росла, прежде чем ее обнаружили, – сказал Громовержец.
Надкушенный ломоть кидальника выпал из руки Сауна.
– Я поеду сразу же – мне нужно как можно скорее добраться до дому, – рванулся вперед молодой дозорный, но тут же сдержался. Умоляюще глядя на Громовержца, он выдохнул: – Ты позволишь мне уехать, сэр?
– Нет. – Саун вспыхнул, но прежде чем смог сказать еще что-нибудь, Громовержец продолжал: – Я хочу, чтобы ты отправился с остальными завтра утром как проводник.
– Ох... Да, конечно. – Саун приуныл, но продолжал стоять в напряженной позе, как собака, натягивающая цепь.
– Поскольку сейчас самое время для объездов, почти три четверти наших воинов находятся в дозоре, – продолжал Громовержец, оглядывая стоящих перед ним внезапно ставших очень серьезными дозорных. – В качестве первой меры, я думаю, я соберу те три отряда, которые должны были бы выступить следующими, – в том числе твой, Мари.
Мари кивнула; Каттагус огорченно поморщился, но ничего не сказал, только потер правое колено.
– Поскольку речь идет о действиях вне нашего округа, это, как всегда, дело добровольное – вы, ребята, конечно, все вызовитесь?
– Конечно, – буркнула Мари. Рази и Утау, переглянувшись, тоже кивнули. Фаун не смела и пошевелиться, ей стало трудно дышать. Даг молчал, и его лицо сделалось странно невыразительным.
Саун резко повернулся к нему.
– Ты ведь поедешь с нами, Даг, правда? Я знаю, что ты хотел побыть в лагере и заслужил отдых, но... но...
– – Я хочу поговорить с Дагом отдельно, – сказал Громовержец, пристально глядя на Сауна. – Вы, остальные, начинайте собираться. Я намереваюсь отправить первый отряд на рассвете.
