Фаун нахмурилась.
– Я об этом не слышала. Удалось им предупредить их вовремя?
Даг вздохнул.
– Нет. Вернувшиеся жители Боунмарша потом нашли тела... и похоронили, как и этих бедняг. – Он кивнул в сторону насыпей; горожанин, слушая его рассказ, только ковырял каблуком сухую землю, задумчиво сведя брови.
«Да, – подумал Даг, – бери с нее пример. Крестьяне могут задавать вопросы и получать ответы. Почему бы и тебе не попробовать?»
– Родичи не забрали... – Фаун резко оборвала фразу, вспомнив, что спрашивать в присутствии своих соплеменников о костях, используемых для изготовления разделяющих ножей, нельзя. Она только покачала головой.
Горожанин искоса взглянул на Дага.
– Ты ведь не из Боунмарша.
– Нет. Мой эскадрон прискакал из Олеаны на помощь. Мы теперь возвращаемся домой.
– Отряд Дага и убил ваше зловредное привидение, – с гордостью вставила Фаун. – Проклятие Злого... зловредного привидения как раз тогда и отпустило тебя.
– Ха... – уныло буркнул старик. – Могли бы поспеть и побыстрее.
Оскорбленный несправедливостью, Даг резко бросил:
– Если бы кому-нибудь из вас хватило ума сразу же поднять тревогу, все случилось бы намного быстрее. Мы сделали все, что могли, и сразу же, как только узнали.
Между мужчинами повисло упрямое молчание. Горе и усталость, глубокие, как трясина, не позволяли им ни спорить, ни извиняться. Даг в целом получил представление о событиях. Пожалуй, пора было уезжать.
Из чащи голых деревьев вышли трое горожан – они то ли искали там погибших, то ли просто справляли естественные надобности, – и вытаращились, открыв рты, на дозор. Седой старик резко вскинул голову и, не спуская глаз с Фаун быстро двинулся к упавшему дереву, все ускоряя и ускоряя шаги. Наконец он не выдержал и побежал; на лице го отразилось страшное волнение; размахивая руками, он закричал:
– Сасси! Сасси!
Даг напрягся, его рука скользнула к рукояти ножа. Сидевший рядом с Фаун горожанин со стоном выпрямился и безнадежным жестом вскинул руки.
Седой старик бежал тем медленнее, чем ближе оказывался; хватая ртом воздух, он тер покрасневшие глаза и присматривался к Фаун. Бесцветным голосом он прошептал:
– Ты не моя Сасси...
– Нет, сэр, – ответила Фаун виновато. – Я Фаун Дага.
Старик продолжал присматриваться к ней.
– Но ты же одна из наших? Тебя привезли обратно дозорные? – Он махнул рукой в сторону всадников, все еще настороженно следивших за происходящим. – Мы можем попытаться найти твоих родных.
– Нет, сэр, я из Олеаны.
– Почему это ты с ними?
– Я замужем за одним из Стражей Озера.
Седой старик растерянно оглянулся и уставился на Сауна, который все еще держал поводья Копперхеда. Старик неприязненно поджал губы.
– Если так тебе сказал тот парень, мисси, то, боюсь, он солгал.
– Это не он... – начала Фаун и умолкла, когда Даг предостерегающе сжал ее руку.
Седой человек глубоко втянул воздух.
– Если захочешь остаться здесь, мисси, мы могли б найти тебе... – Он умолк, печально озираясь.
– Убежище? – пробормотал его товарищ. – Вряд ли. – Он поднялся с бревна и стиснул плечо несчастного. – Брось, приятель. Она – не наша забота... уж во всяком случае сегодня.
Кинув через плечо разочарованный взгляд, седой старик потащился прочь.
– Надеюсь, он найдет свою Сасси, – сказала Фаун. – Кто она ему? Дочь?
– Внучка, – пробормотал горожанин.
– Ах...
– Нам нужно покинуть эти оскверненные места, Фаун, – сказал Даг, гадая, не счел ли бы горожанин Фаун своей заботой, будь это какой-то другой день. Мысль была неприятной, но опасный момент, если он таковым и был, миновал.
– Ох, конечно! – Фаун тут же вскочила на ноги. – Тебе, должно быть, здесь особенно тяжело. Как твоя нога?
– Ей полегчает, как только я снова окажусь в седле. – Даг тяжело оперся на свой костыль и поднялся. У него уже болело все тело, как при лихорадке. Пока Даг, хромая, ковылял к своему коню, горожанин тащился следом.
На этот раз Саун и Варлин общими усилиями с трудом подняли Дага на Копперхеда. Даг со вздохом поник в седле и даже позволил Сауну вдеть свои ноги в стремена и забрать костыль. Варлин ловко подсадила в седло Фаун, и та благодарно улыбнулась дозорной.
– Готов, Даг? – спросил Саун, похлопав того по ноге.
– Насколько я на это способен, – ответил Даг.
Саун двинулся к своему коню, а брови горожанина поползли вверх.
– Ты и есть ее Даг? – В голосе старика прозвучали удивление и глубокое неодобрение.
– Да, – буркнул Даг. Они несколько мгновений молча смотрели друг на друга, потом Даг начал говорить: – В следующий раз не забудь... – и оборвал себя. Ни час, ни место, ни собеседник не годились для разговора о будущем.
«Да и когда, где и кто окажется подходящим? »
Горожанин поджал губы.
– Вряд ли нам есть еще о чем разговаривать, дозорный.
– Пожалуй. – Даг поднял руку в прощальном приветствии и щелкнул языком, разворачивая Копперхеда.
Фаун на Грейс двинулась следом. Даг опасался, что она все же уловила невысказанный мрачный намек горожанина: на ее лице ясно отражалась борьба между сочувствием горю жертв Злого и вызванным стариком гневом. Она наклонилась в седле и бросила горожанину:
– Мог бы сказать «спасибо». Должен же кто-то хоть раз поблагодарить дозорных, пока мир не рухнул.
Старик смущенно потупился под ее пылающим взглядом, а потом долго в растерянности смотрел ей вслед.
Когда отряд покинул оскверненный город и выехал на дорогу, идущую по берегу реки, Мари сухо спросила:
– Ну как, удовлетворен тем, что увидел, Даг?
Он только хмыкнул в ответ.
Голос Мари стал более мягким:
– Ты не можешь в одиночку исправить все зло в этом мире.
– Похоже, что так. – Через несколько мгновений он совсем тихо пробормотал: – Может быть, и никто не сможет.
Фаун с тревогой смотрела на поникшего в седле Дага, однако об отдыхе и речи не было: он желал, чтобы между ними и тем, что оставалось позади, оказалось как можно больше миль. Гринспринг... Не окажется ли теперь городок переименован на картах в Мертвую Пристань? Мари была права: Даг совсем не нуждался в новом запасе кошмарных воспоминаний, не говоря уже о том, чтобы нарочно их собирать. Он получил по заслугам. Даже Фаун приумолкла. Ни вопросов, ни ответов – только тишина.
