– Извините?
– Но ведь это же может быть вовсе и не ваша собака!
Я ищу место, где можно остановиться, потому что похоже на то, что уродец действительно объявился.
– Пани, ну сами подумайте, стал бы я писать и развешивать объявления, если бы это был какой-то чужой пес? Это моя собака…
Пусть это будет он. Я должен показать его матери. Тогда все будет хорошо.
– Ну, я не знаю… А вдруг вы извращенец…
Я не верю собственным ушам.
– Ну почему же я должен быть извращенцем? – спрашиваю я очень спокойно.
– А потому что никогда не знаешь, с кем тебя сводит случай.
– Ну давайте так: если собака реагирует на имя Ге… – говорю я в уже мертвую трубку – женщина отключилась.
Открываю «последние номера», звоню сам.
– Я прошу прощения, связь, видимо, прервалась.
– Вы по какому вопросу? – голос тот же самый. Да что происходит?!! Я же хочу вернуть себе эту дурацкую имитацию собаки – и все!
– Мы с вами разговаривали минуту назад.
– А откуда вы знаете мой номер?
– Вы мне только что звонили по поводу объявления – собака пропала…
– Ничего у меня не пропало, не звоните мне! – кричит она.
Я вешаю трубку.
Пока я еду домой, приглушенный мужской голос информирует меня, что у него талант сыщика и что он видел очень похожего пса на углу Маршалковской и Гжибовской, а в последнее время он появлялся у дома номер четыре, но потом исчез. И его могли на фарш пустить, он покажет место, если я заплачу вперед. Правда, собака была белая, но у него есть все основания подозревать, что…
Потом звонит милая женщина, которая предлагает мне за шестьдесят девять девяносто первый месяц… – Дальше я не слушаю и вешаю трубку.
Когда я паркуюсь, звонит Джери и спрашивает, что слышно. Я говорю, что собака пропала, Джери отвечает, чтобы я ему голову не забивал какими-то идиотскими животными, так как у него на работе люди хуже любых животных и он бы дорого дал, чтобы они пропали, и что их никто не стал бы разыскивать.
Я спрашиваю, получил ли он работу в новом сериале, он отвечает, что неизвестно, может быть, во второй серии, и спрашивает, встречался ли я с Маврикием, потому что тот меня искал. Говорю, что виделся, но он мне ничего не предлагал, а только темнил.
Джери в последнее время работает в какой-то корпорации, которая проводит исследования рынка. У него удивительно ответственное задание: установить камеру и снимать людей во время этих исследований. А потом кто-то анализирует их поведение, язык тела и тому подобную чушь. Люди хоть и знают, что их снимают, но очень быстро об этом забывают, но Джери говорит, что его тошнит от того, что там происходит. Так что для него сериал тоже был бы просто избавлением.
Из нашей четверки лучше всех устроился Бартек. Он перестал забивать себе голову кино, открыл галерею искусства – и что-то у него даже получается, хотя времена вроде бы безнадежные. Правда, Аська при этой галерее устроила кафе, так что в итоге они выходят даже в прибыль. Хорошее место, около площади Трех Крестов. У них все Министерство труда столуется. Хорошая и недорогая еда, а галерея служит приятным дополнением. А лучше всего то, что Бартек никогда, вообще никогда, ни при каких обстоятельствах, ни секунды не жаловался. А теперь вот помешался на почве своего будущего отцовства. Надо бы к ним заскочить. Аська три раза звонила, но я из-за этого чертова пса совершенно забыл.
* * *
Я паркую машину у самого подъезда и отправляюсь на ежедневный обход, хотя и не надеюсь уже ни на что. Но вдруг он все-таки где-нибудь прячется? Я громко зову Геракла, кричу, и мне уже все равно, что подумают обо мне люди. Но от моей собаки нет ни следа.
Я не принесу его матери в больницу.
Возвращаюсь домой и не знаю, что мне делать. Как же по-идиотски все-таки книги расставлены – не будет у меня так, как будто здесь женщина живет. Сваливаю все с полок – расставлю так, как хочу, будет чем заняться, а то я уже с ума схожу.
На стук в дверь мне даже не хочется реагировать. И правильно, потому что у дверей стоит Анка. С тарелкой чего-то в руках.
– Мама тебе прислала кусочек лазаньи. Бр-р-р, ненавижу лазанью, – говорит девчонка и входит как к себе домой. Я отказываюсь, закрываю за ней дверь. А тарелка пахнет неплохо.
– Ремонт делаешь? – она заглядывает в комнату, истинная дочь своего отца, а книжки везде лежат, в основном на полу, столике и диване. Ну, частично еще на подоконнике.
– Помочь тебе? Красный мы вот сюда поставим…
– Нет! – кричу я так, что Малолетка аж подпрыгивает. – Нет, мне сначала надо полки протереть и все такое, – объясняю я миролюбиво, потому что ребенок ведь не виноват, что Марта так по-идиотски расставила книги.
И что пес пропал.
И что Марта ушла.
И что мать болеет.
– А у меня для тебя новость, – она сдвигает книги на край дивана и присаживается, люди добрые, помогите, я хочу остаться один! – В общем, у моей подруги тоже есть собака… только сука. И эта сука родила таких миленьких щенят… Такие, знаешь, пушистенькие, сладкие, я сегодня была у нее и…
– Аня, мне нужно найти Геракла, я должен отнести его своей матери в больницу. Я не хочу никакую другую собаку. Я вообще не люблю собак!
– А ты тут вообще ни при чем. Почему ты никогда не слушаешь до конца?
Истинная дочь своей матери.
– Речь-то обо мне. Я бы такого щеночка взяла, вырастила, воспитала. Если бы ты поговорил с моей мамой и убедил ее, что такая собака хорошо повлияет на характер, и встал бы на мою сторону… потому что она меня не хочет даже слушать. Женщины никогда не слушают, а только перебивают на полуслове… – говорит она то, что известно всем мужчинам на свете без исключения.
– Я? – удивляюсь я.
– Да. Потому что, знаешь, моя мама считает, что ты герой. И что у тебя горизонты. И что ты очень чувствительный, хотя этого не показываешь. У тебя ведь в родне наверняка какой-нибудь убийца есть, да?
Если бы я не был таким усталым и не так нервничал, если бы я хоть чуточку представлял, что мне теперь делать и как выходить из создавшегося положения, – я бы обязательно не выдержал и расхохотался.
Но сейчас мне было не до смеха.
Мне нужен Геракл – не позже послезавтра.
Ну почему он не мог пропасть через три дня хотя бы?!!
Я не могу так поступить со своей матерью. Со своей больной матерью.
– Аня, – начал я, она встала и вздохнула:
– Что ж, я вижу, что не могу рассчитывать на тебя в этом вопросе. И это немножко односторонне, потому что ты на меня всегда, всегда, в любом деле можешь рассчитывать.
Я чуть не упал.
