Ее ладонь лежала в моей, может быть, не как влитая, но… вполне терпимо. Хотя я начал потеть – у меня в усиленном темпе заработало воображение.
– Я хотела бы, чтобы мы стали хорошие друзья. Я есть отличная девушка. Думаю, что ты будешь мне помощник.
– Можешь на меня рассчитывать.
– Я не знаю город, я не боюсь города, я не боюсь людей, но мои родители хотят меня изменить.
Она очень даже неплохо говорила по-польски. Только это «я» в начале каждой фразы… Но что я цепляюсь – половина журналистов говорит так же, разве нет?
– Моя мать тоже хочет меня изменить.
– Но ты не хочешь, правда? Делаешь свое, и я тоже желаю делать свое. Ты далеко живешь?
О, черт. Не буду ее поправлять. По моему готовому к действию телу пробежала горячая волна.
– Не очень. Да. Нет. Но в не в таком хорошем месте, как это. У меня небольшая квартирка.
– Можешь переехать, если там так плохо.
– Нет, не могу: я ее купил и еще не выплатил до конца кредит.
– Ага. Потому что я, как мне плохо, то я переезжаю. Зачем тебе собственная?
– В Польше все иначе. – Я понимаю, что нет никакого смысла ей объяснять, что «собственная» – это совсем другое дело, учитывая, что она мотается по свету с места на место и нигде надолго не задерживается. Свободный человек, не то что я, увязший в кредите. – Что ты собираешься здесь делать?
– У меня научная стипендия. И я буду писать работу, и я буду делать исследования. Но знаешь, родители хотели, чтобы я была под заботой. Они думали, что я тебя узнаю и я пойду с тобой в постель. И это закончит все проблемы. Понимаешь, о чем я?
Боже мой!
Однако становится горячо.
Какие вольные нравы у них в стране.
У нас-то, наоборот, считается, что когда дочь оказывается у кого-то в постели – проблемы как раз начинаются.
И почему я не родился в Канаде? Вот не могли мои родители тоже уехать, когда мне было два годика?
Я не знал, что сказать, у меня дар речи пропал.
– Знаешь что? – она вдруг резко остановилась, даже Геракл забеспокоился. И за руку она меня больше не держала – а жаль. Она повернулась ко мне передом: ох, до чего же она была красивая и сексапильная до чертиков!
Как здорово, что у матери друзья в Канаде и что ей пришло в голову меня позвать! Если бы я упустил такую девушку – я был бы просто идиотом, честное слово!
– Я бы хотела, чтобы ты был мой друг.
– И я тоже, – ответил я, в глубине души зная, что не бывает дружбы между мужчиной и женщиной, которая не переросла бы однажды в фантастический секс.
– О’кей, – кивнула она и просияла улыбкой, как будто я обещал ей пару звезд с неба и одну свадьбу. – Мы договорились?
Я старался смотреть ей в глаза, но взгляд все время предательски соскальзывал в вырез ее свитерка, под которым заманчиво круглились два чудных холмика. Отвернувшись, я взял ее за руку и сказал:
– Конечно. И теперь мы можем спокойно вернуться.
– Завтра? Мне интересно, что ты делаешь, как ты живешь тут. Расскажешь мне?
– С удовольствием, – я вдруг почувствовал, как у меня за спиной вырастают крылья.
Я не чувствовал себя так ни с одной женщиной – с того самого момента, как Марта унизила меня таким мерзким, чудовищным образом.
А эта девушка могла стать девушкой всей моей жизни.
Когда мы вернулись, нас уже ждал десерт.
Матушка расслабилась, и я наконец-то мог быть самим собой. Мне больше не посылали многозначительных взглядов и не строили странных мин, а с Ингой мы разговаривали, как будто знали друг друга миллион лет. И она была такая милая и непосредственная, что я не мог дождаться завтрашнего дня.
В девять гости встали, расцеловались с матушкой и со мной. Я первый почувствовал губы Инги на своей щеке – они были мягкие и влажные, в них таилось обещание будущего наслаждения, и меня буквально распирала радость. И я, на крыльях этой радости, даже предложил матери помочь убраться.
– Иди, милый, – ответила она. – Я же понимаю, что ты устал за день. И прости, что я не предупредила тебя, – просто мне так хочется, чтобы ты был счастлив…
От изумления я чуть не споткнулся об эту чертову дворнягу.
– Ты даже не спросишь меня, понравилась ли мне она?!
– Да мне не нужно, милый, – матушка встала на цыпочки и поцеловала меня, и я даже не испытал в этот раз неудовольствия. – Это же ведь только твое дело.
* * *
Весь следующий день я был возбужден, как щенок. Вместе с весной, которая пробуждала к жизни весь мир, просыпался и я. Жизнь начинала становиться прекрасной – ведь на моем горизонте наконец появилась женщина, которая спокойно могла бы занять место Марты.
Марты, о которой я уже и забыл, кстати.
Утром я сбежал по ступенькам, несмотря на работающий лифт, вниз, там встретил Серую Кошмарину и вежливо придержал ей дверь, а она даже не соизволила ответить на мое «доброе утро!».
Я впрыгнул в машину.
Я ехал на Мокотов монтировать кабельное телевидение и все время радовался, как дурак, тому, что вечером придет Инга.
Мой коллега и напарник уехал на десять дней, поэтому я брал его заказы, чтобы он мог заменить меня, когда мне вздумается уехать. Он занимался кабельным, я же вольный стрелок – но все же не могу себе позволить на целую неделю выпасть из обоймы. А я собирался ехать с Джери на Канары – мы возьмем камеры и будем снимать Лансароте.
Придется ехать. Потому что я, как идиот, купил билеты и путевки еще в январе. Это должен был быть сюрприз на день рождения Марты. Испаноязычная страна. Отдых после тяжелой зимы и доказательство моих чувств к ней, доброй воли, того, что я с ней считаюсь, – и так далее. И вот я остался, как дурак, с купленными путевками, которые ненавижу! Еще хорошо, что удалось уговорить Джери, это мне повезло.
Через короткие двадцать минут – что за день, даже пробок нет! – я стоял перед дверью клиентки. Позвонил и стал ждать. В квартире было слышно какое-то шуршание, но никто не открывал.
Я позвонил еще раз.
– Кто там? – послышалось из-за двери.
– Кабельное телевидение.
– Какое еще кабельное телевидение?
– Я пришел подключить вам кабельное телевидение.
– Я вас не вижу. Встаньте, пожалуйста, напротив глазка!
Я послушно встал.
– Скажите мне номер заказа.
– Я не могу сказать вам номер заказа, но у меня есть договор и оборудование, – я поднял тюнер повыше.
– Тогда покажите ваше удостоверение личности.
Я в душе усмехнулся и достал документы.
