– Боюсь, тебя приговорят к тюремному заключению, – говорит Джери, и мужчина, сидящий перед нами, фыркает.
– Сорри, – уточняет Джери. – Ты заслуживаешь, видимо, смертной казни.
Когда мы въезжаем в национальный парк, я полон впечатлений. Кто-то греет камни – они теплые, кто-то льет воду в специально выкопанные отверстия в земле – и оттуда вырываются маленькие гейзеры, кто-то там, в глубине, зажигает гигантские спички – и живой огонь всполохами выползает на поверхность. На гриле, сооруженном над дырой в земле, жарятся куры, они шкворчат и заманчиво пахнут… тут и правда жарко, просто пекло – это видно даже из окна автобуса, а уж если опустить голову поближе к дырке в земле – оттуда пыхнет раскаленным жаром, как из печки.
А то, что находится за этой долиной огня, – это просто мечта для каждого оператора. Сколько видит глаз – ничего живого: ни одного дерева, ни одной птицы, ни одной рахитичной травинки… до самого горизонта – только горы, горы и горы, красные, зеленоватые, шершавые, черные, обрывистые и с острыми краями, как будто кто-то огромным плугом вспахал землю, которую Бог решил почему-то сделать из камня.
– Туалеты направо, рекомендую воспользоваться, и мы уже садимся обратно в автобус! – кричит Гидша, единственный живой объект в этой каменной пустыне. – Не открываем окон, эта территория национального парка является охраняемым памятником природы, и если каждый турист бросит здесь жвачку или бумажку, то этот великолепный природный феномен просто перестанет существовать.
Мы садимся в автобус, Джери токует с девушками, а я прилипаю к окну.
Гидша включает какой-то диск с музыкой.
– А это сюрприз для вас, эта музыка очень подходит к тому пейзажу, который вы видите перед собой, к вашим зрительным ощущениям.
Мои зрительные ощущения удивительны – и даже она не может их испортить. Автобус рукоплещет. И я тоже аплодирую. Марта упивалась бы каждым ее словом, не говоря уже о манере речи.
С каждым поворотом местность меняется: то вдруг кажется, что горки съедобные и облиты киселем, который вытек непонятно откуда, то виднеется вулканическая крошка, тоже непонятно откуда взявшаяся, а вот гора, которая, кажется, сделана из обломков других гор, острых, как бритва, зеленоватых и с глубокими темными расщелинами, куда никогда не проникает солнце, отливающими красным и даже гранатовым цветом. А потом – черные бомбы: с глубокими пещерами, неровные, обшарпанные, царапающие взгляд.
Здесь не ступала ни нога человека, ни лапа животного. В чем Гидша права – так это в том, что после нас действительно невероятно много мусора.
Сгрудившиеся скалы и камни до самого горизонта без тени живого на километры вокруг – наверно, именно так должна выглядеть преисподняя.
Узкая дорога, по которой мы едем, – это единственный след цивилизации.
Мне очень нравится этот пейзаж – живое свидетельство истории. И я уже не бешусь ни по поводу того, что нельзя открыть окно, ни по поводу того, что нельзя выйти из автобуса.
Вот у нас кто-нибудь обязательно построил бы отель за миллионы долларов на этой равнине, а пришедшим разбираться контролерам дал бы десять тысяч злотых в качестве взятки – и все было бы шито-крыто. А тут приехали бульдозеры и сровняли с землей незаконные постройки, невзирая ни на чьи прошлые заслуги и регалии.
Я беру камеру и делаю несколько снимков на память – исключительно на память, потому что художественной ценности эти снимки явно никакой не имеют.
– А вот тут уже начинает появляться растительность, вот эти кусты, которые вы видите… мы скоро покинем национальный парк Тиманфайя, – это, к сожалению, наша Гидша снова взяла в руки микрофон. – А теперь посмотрите налево. Видите велосипеды? Это неорганизованные туристы сами едут на экскурсию. А теперь прошу поднять руку тех, кто хотел бы сделать остановку у прекрасного залива. Благодарю, мы сэкономили немного времени, и теперь у нас будет возможность взглянуть на прекрасный залив, который с каждым годом уменьшается и в скором времени может совсем исчезнуть. Если говорить о фруктах, то самый популярный и распространенный фрукт на Лансароте – это банан.
Ну почему меня это так выводит из себя? Ведь такой гид сам по себе является восьмым чудом света. Марта хохотала бы всю дорогу. Она считала, что каждый человек особенный и главное – чтобы в нем была страсть, а каким способом он ее выражает – уже не важно…
* * *
Около двух лет назад мы с ней были на Сицилии.
Марта впитывала все как губка и радовалась всему, словно ребенок, а гид у нас была вроде этой. Такая чуток тронутая. Может быть, это профессиональная черта всех гидов?
Сицилийская гидша была маленькая блондиночка, которая подпрыгивала на камнях, на траве, в автобусе, на развалинах… Она говорила обо всем тоненьким, забавным голоском, и при этом в нем звучал такой энтузиазм, словно она видела все в первый раз в жизни.
– Посмотрите! До чего же вкусна золотая пшеница в меду – это уму непостижимо! И люди, которые едут в самый красивый в мире костел, могут тут же купить себе лакомство! А сюда посмотрите! Это такой небольшой туристический аттракцион, такая своего рода восхитительная дорожка в сказку, это те самые камни, которые Полифем сбросил на правителя Итаки, так что именно он может считаться строителем и архитектором этого необыкновенного сооружения! Самого изумительного на свете!
Марта без конца толкала меня в бок: ты слышал? Это потрясающе, как она говорит, ты только послушай, как она любит свою страну!
– А на Этне зимой снег, и это потрясающее счастье, своего рода рай для лыжников! – продолжала гид. – Попробуйте вот эти фрукты, они на вкус столь же восхитительны, как на вид, трудно представить себе что-то более прекрасное!
Мы пробовали те фрукты, восхитительные на вид и на вкус, названия которых я не помню, Марта держала меня за руку, было жарко и влажно, а мы брели по развалинам виллы какого-то Аврелия.
– Иеремиаш, ты смотришь на нее ужасно оценивающе, а она потрясающая, говорю тебе! – Марта схватила меня за волосы, я убрал ее руку, потому что ведь дурацкая привычка, но мы были вместе – и вот это действительно было потрясающе.
– Завтра встречаемся за восхитительным субботним завтраком, а после него – у автобуса!
И любое здание, любая достопримечательность у нее были «восхитительные», «своего рода» «самые изумительные на свете!», «потрясающие и необыкновенные».
Она была щедрая.
Я и по сей день прекрасно помню и эту девушку, и ее высказывания – потому что Марта записывала некоторые фразы, восхищенная тем, как она говорит, и ее неподдельной любовью к Сицилии, потому что эта девушка действительно обожала Сицилию и очень хотела, чтобы мы полюбили этот край так же сильно, как она. И после нашего возвращения Марта еще долго говорила ее фразами, забавно подражая ее интонации и голосу, – и я тоже невольно перенимал эту манеру.
– Вечером идем к Толстому, надо купить своего рода пиво.
