А ведь мой настоящий, но неизвестный мне враг на самом деле был где-то очень близко, на расстоянии вытянутой руки. На экране моего собственного компьютера.
– Вы не бойтесь, надежда есть, – сказала мне, заходя, какая-то медсестра.
Я почувствовал себя довольно глупо.
Пускай Кошмарина выздоровеет – ну буду надевать наушники. В конце концов, у меня отличные наушники.
– Мы можем уезжать, – сообщила Кристина, которая появилась откуда-то. – Збышек приготовил поесть, я ему звонила, пошли, я голодная.
– Поесть? – удивился я.
Было уже хорошо за полночь.
– Я голодная как волк! И ты, наверно, тоже. Организм часто так реагирует на стресс. А мы с тобой сегодня имеем взлом, обман и кражу, – она потрясла сумкой, в которой, как я понял, были ключи от квартиры Кошмарины, а потом добавила: – Ты ей вообще-то жизнь спас, Иеремиаш. Она бы не прожила и двух часов.
Дома мы были около часу.
Збышек ждал нас в кухне, на столе стояла дымящаяся кастрюля с сосисками, порезанный хлеб, и я не нашел в себе сил отказаться – я не хотел есть, но и оставаться один я сейчас очень не хотел.
Я решительно не хотел оставаться один.
Я только сходил за Гераклом, чтобы ему не было страшно одному ночью. И этот уродец вылез из сумки в ту же секунду, когда я поставил ее в кухне. Вылез, как будто был у себя дома, и пошел себе проверять, куда он попал, – как ни в чем не бывало.
Уродский урод.
Мы сидели за столом, и я смотрел на своих соседей, как будто впервые видел.
Мы жили рядом пять лет, они знали, чем я занимаюсь, а я даже понятия не имел, чем занимаются они. А выяснилось, что у Збышека была своя маленькая типография, что он окончил физический факультет, но не захотел быть учителем, а основал свое дело, потому что любит горы и хочет иметь возможность уезжать туда хотя бы пару раз в год. Занимается альпинизмом с пятнадцати лет.
– А когда ему было восемнадцать, он совершил восхождение на Мертвую гору, – с гордостью сообщила мне Крыська.
Я не очень-то понимал, что это значит, но понял, что это очень хорошо и почетно.
– А сейчас мы планируем поездку в Альпы. Я и еще три моих друга, но тут, сам понимаешь, деньги нужны… Мы хотели сделать Эгюий-дю-Ниди, три восемьсот, первым из наших ее покорил Антоний Мальчевский в 1818 году…
– А разве там нет канатной дороги? – спросил я – я и правда хотел понять.
– Есть, – ответил Збышек. – И даже лифт есть. На самый верх. Но мы хотели нормально, это сложная гора, небезопасная, особенно зимой. Это такой, знаешь… вызов. Испытание.
– Да уж, тебя хлебом не корми – дай какое-нибудь испытание, – вмешалась Крыся. – Да еще, наверно, поедете. Если не в этом году, так в следующем – точно.
* * *
Видимо, такой уж это был день – полный удивительных открытий.
Женщины очень не любят, когда мужчины рискуют.
Только разведешь огонь – так они его сразу заливать начинают, потому что боятся, что ты обожжешься. Ни грамма доверия. Порежешься ножом, стукнешь молотком себе по пальцу или топором по колену, дрелью себе проткнешь руку или разобьешь коленку в ванной, зальешь соседей, покалечишься, разобьешься на машине или кого-нибудь задавишь – вот их вечная песня. А если ты летчик – то летай пониже и не очень быстро.
Осторожнее – вот их любимое слово.
Осторожнее в доме, в саду, в поезде, в отпуске, в баре на третьем пиве, на повороте, на прямой дороге, когда берешь на руки ребенка и когда открываешь шампанское.
Все равно, что ты делаешь, главное – будь осторожен.
А Крыська вот не такая – у нее муж лазает по каким-то скалам, где даже профессиональные альпинисты не рискуют лазать, а она довольная, что у него есть увлечение. Что он любит испытания и вызовы.
– А я не знала, что ты такой… – Кристина готовила чай спиной ко мне, поэтому я не видел выражения ее лица. Звучало это не как комплимент, но явно было адресовано мне.
– Какой? – спросил я на всякий случай.
– Ну понимаешь… Мы ведь в общем-то знали только Марту, ты всегда как-то обособленно держался. И я даже удивлялась, что ты так к Анке хорошо отнесся, ну а сейчас… Знаешь, я к тебе относилась несправедливо, прости, – она поставила перед нами чашки и улыбнулась мне, наверно, в первый раз в жизни как-то иначе.
И я вдруг заметил, что она не старая, всего-то на пару лет старше меня, наверно, не больше. И красивая. Такая по-настоящему красивая, не Барби, а настоящая взрослая женщина, неглупая и достойная.
За Збышека я бы раньше и копейки не дал – а он держался за перила моего балкона кончиками пальцев, а ведь весит как минимум килограммов восемьдесят пять, и перспектива полететь вниз с седьмого этажа его нисколечко не пугала. Я однажды снимал с вертолета, камера у меня была на ремнях, а самого меня прицепили к вертолету – так я чуть не обгадился со страху. И только тот факт, что я смотрю на все через объектив, меня спасал. А когда я смотрел глазами, а не в объектив, меня снова такой страх охватывал, просто смертельный ужас. Я рассказал им об этом – и только потом сообразил, что это чистой воды позор.
– Я понимаю, – ответил Збышек. – Через объектив или там… глаз фотоаппарата ты как бы увеличиваешь дистанцию. Я не знаю, как бы я себя в вертолете ощущал. Гора-то – она хоть стоит на месте, хотя иногда, конечно, тоже может начать двигаться. У нас так товарищ погиб, в Словакии… в Татрах… – он помрачнел. – Кусок отвалился и поехал вниз, мы втроем выжили, а вот он… там такие летали булыжники – вот как этот стол… и укрыться ему было негде… Пойду покурю.
– В такое время? Вот хватит, а? Куришь и куришь, лишь бы дома не сидеть! – затараторила Кристина, и вот сейчас я снова узнавал своих соседей. – Дверь закрой, а то в квартиру тянет.
– Не тянет, – возразил Збышек, но дверь прикрыл.
– А кстати, мы думали, ты на нас затаил обиду, когда Збышек тебе мусор-то принес обратно…
Мусор? Какой мусор?
– А помнишь, ты выбросил с балкона мусор? – высунулся Збышек, широко улыбаясь. – А я тебе его назад принес. Потому что так не делается вообще-то…
Вот я неудачник.
Тот кусок неизвестного дерьма, который он мне тогда принес, утверждая, что возвращает мне нужную вещь, – так это был розыгрыш?!! А я так серьезно тогда все это воспринял!
– Да он у меня примерз на балконе, я его попытался отодрать, ну и… – оправдывался я.
– Гаси сигарету и иди спать, – напомнила Крыся мужу.
Я попрощался, взял сумку и Геракла под мышку и пошел к себе.
На экране компьютера все это время была Марта.
Я выключил компьютер – завтра буду мыслить логически.
Завтра я все приведу в порядок.
