– Расслабь лицо, – проворковала Симона.
Я закрыла глаза, а кисточки смели с лица напряжение. Я попробовала помедитировать. Дзен и искусство нанесения макияжа.
Вдруг послышалось:
– Фион, удачи тебе!
Я открыла один глаз. И у меня снова скрутило живот. Это была Мар. А рядом с ней – Джонни Мерсер.
Я попыталась с ней поговорить, пока Симона мазала мои губы розовой переливающейся слизью.
– Боже, ребята, зачем же вы обрекли себя на такую пытку?
– Да ты ненормальная, если думала, что я это пропущу, – сказала Мар. – Мы с Джонни утром поработали, а потом я позвала его посмотреть соревнования. Да?
– Ага, – подтвердил он.
Джонни поправил волосы, а потом засунул руки в карманы своей черной кожаной куртки. Потом принялся по очереди сгибать колени. Но когда я посмотрела ему в глаза, он прекратил это и подмигнул.
Я ухмыльнулась, и Симона ткнула ватной палочкой с блеском мне в зуб.
Мар похлопала меня по плечу:
– Джонни даже видеокамеру взял. Потом все это в Сеть выложим.
Я напряглась, как будто мне только что внезапно провели исследование прямой кишки.
– Да она шутит, – выпалил он.
– Я вас только об одном прошу, – взмолилась я. – Сядьте так, чтобы я вас не видела.
Мар заржала, как человек, начисто лишенный благородства:
– Фиг тебе.
Я попыталась пнуть ее ногой.
– Сколько тут школ? – спросил Джонни. – Когда вы?
– Не уверена, – ответила я и посмотрела на Симону: – Ты в курсе?
– Десять команд, у каждой пять минут, чтобы продемонстрировать свои лучшие речевки и трюки. Тем, которые выступают первыми, везет меньше, потому что судьи изначально высоких баллов не ставят, на случай, если потом будет что-то получше. Удобнее всего выступать в середине, потому что зрители уже разогреты, энергетика хорошая. Но хуже всего выходить последними, потому что все уже устали, да и сама команда чересчур перенервничала.
– А мы на каком месте? – сбивчиво прошептала я.
– Миссис О’Тул записала нас последними.
Содержимое моего желудка дошло по меньшей мере до пищевода. Я, задыхаясь, попыталась сглотнуть, и меня аж всю передернуло.
Марси с Джонни попятились.
– Э, мы пойдем места займем, – сказала Мар чересчур сладким голоском. – А ты… постарайся расслабиться… и получить удовольствие. Идем, муженек.
– Успехов, – пожелал Джонни.
И они быстро растворились.
Успехов? Получить удовольствие? По-моему, то же самое было написано во вступлении к этому сраному семейному курсу. Чертов курс. Блин, если бы не он, я бы не находилась сейчас на грани вечного позора. А Джонни Мерсеру обязательно было приходить? Зачем Мар его привела? Да, она хотела, чтобы я «узнала его получше», но почему именно здесь?
Мне надо было сконцентрироваться на речевках, а я могла думать лишь о том, что он будет сидеть где-то там, на трибунах, и увидит, как я кривляюсь, словно какая-то дурная обезьяна, выставляя себя на посмешище. Мне ужасно не хотелось предстать перед ним в столь идиотском виде.
Я как можно крепче обхватила руками свой разбушевавшийся живот, наклонилась и положила голову Симоне на колени.
Она принялась гладить меня по волосам:
– Фиона, все нормально. Ты справишься.
Я не верила, что даже солнечная Симона в это верит.
Глава тридцать первая
Часа через полтора нам сказали готовиться. На арену выбежала предпоследняя команда – черлидеры как раз из самого Стоунмаунта. А я уже почти в штаны наделала. Можно сказать, в буквальном смысле слова. Я за это время уже три раза сходила в туалет. Видимо, мое тело делало все возможное, чтобы избавить меня от этой ужасной судьбы. Как и от всего содержимого моего желудочно-кишечного тракта.
Но теперь нам оставалось всего пять минут до выхода. Соперничество было не менее напряженным, чем мышцы моей шеи. Команда Линкольна явно задала уровень. Естественно, они выступали пятыми – самая лучшая позиция. Они прекрасно выполнили все прыжки и кувырки и показали сложную многоуровневую поддержку, похожую на распускающийся цветок, или на фейерверк, или на что-то еще в этом роде. Но я думала, что, даже несмотря на все это, у нас шанс еще есть. Если бы в команде была не я, а Джудит, то наша школа точно заняла бы первое место. Я бросила взгляд на Тодда. Он смотрел на меня. Потом подошел и шепнул:
– Как-то ты необычно выглядишь.
Команда Стоунмаунта приступила ко второму номеру.
– Симона меня накрасила, – прошептала я ему.
Он сжал губы куриной гузкой, покрутил головой, чтобы рассмотреть меня как следует со всех сторон:
– Красиво.
Я вздохнула:
– Кончай.
– Что-что? С тобой.
О чем это он? Что «со мной»?
Тодд поднял руки, сплел пальцы за головой, и на его лице появилась мерзкая ухмылка:
– Да я подумал, что ты предлагаешь мне с тобой кончить.
У меня челюсть отвисла. Я просто поверить не могла, что он опять взялся за свое за пять минут до выхода.
– Ты омерзительный, испорченный пещерный человек, Господин Обосрашка, пусть меня лучше до смерти забьют дубинкой с гвоздями, чем… – я изобразила кавычки пальцами с погрызенными ногтями, – «кончить» с тобой.
– Вот видишь? – Он не переставал лыбиться.
– Что?
– Дубинка? Вбивать гвозди? Забивать? Признайся, что до жути этого хочешь.
Я постаралась как можно убедительнее изобразить лицо человека, давящегося собственной блевотой.
– Хотя я, конечно, и не согласился бы, – не унимался он. – Я ведь знаю, что ты девушек предпочитаешь. Не хочу портить тебе удовольствие.
Этим он меня добил.
Постаравшись сделать личико сексапильной кошечки, я промурлыкала:
– Знаешь, ты в какой-то мере прав. Я скорее пересплю с Амандой, чем с тобой.
Тодд притворился, будто ему больно, прижал руку к сердцу и ойкнул.
– Да-да, – сказала я, распрямила спину и принялась гладить себя руками, как будто я действительно сексапильная кошечка. Команда Стоунмаунта уже закончила. – Я бы с огромным удовольствием продолжила эту беседу, но пора надрать зад противнику.
Все выстраивались в ряд, и я встала за Симоной.
Тодд оказался у меня за спиной.
– Слушай, Принцесса, – прошептал он, – насчет тебя с Амандой… Мне посмотреть можно будет?
Фыркнув, я поскакала в зал вместе с остальными. Тодд в своем репертуаре. Нормальный человек на его месте сказал бы в такой ситуации что-нибудь ободряющее или еще какой пустяк. Я встала на свое место в исходную позицию. Но Тодд был далеко не нормальным, уж это точно. С другой стороны, я перестала думать о соревнованиях.
