Представители поколения фанатов, пришедшие в движение после середины 2000-х, застали лишь отголоски того угара. В 90-х самое широкое распространение получило такое явление, как «охота за розами». Некоторые могли бы назвать это субкультурным гоп-стопом, однако многие расценивали эту охоту именно как увлекательное занятие. В Москве в те времена, одевая на шею свой красно-синий, или красно-белый, или бело-голубой, либо чёрно-белый шарф и переступая порог дома, человек делал уверенную заявку на получение по физии. Чаще всего шарфы срывали в метро. Именно метро было самой опасной в этом плане зоной Города, популярной в плане акций и неожиданных и не самых приятных встреч. Повсюду на улицах за розы реально дрались, и до сих пор в гостях иной раз слышишь в голосе старых бойцов гордые и ностальгические нотки, когда они показывают свою старую розетку, политую собственной кровью, — «щщи разбили, но розу отстоял!».
Отнятые розы продавали знакомым представителям вражеского лагеря на районе за полцены или за пару бутылок пива. Из них делали тряпки для протирки гриндерсов, ритуально сжигали, практиковали и прочие глумления. Судьба трофея была личным делом каждого. Некоторые трофеи, такие как фирменные розы Flints Crew, ценились весьма высоко — не все из подобных раритетов ныне хранятся у тех, кто их заработал и не смог отстоять и уберечь.
Сегодня ты охотник, а уже завтра по дороге через Город можешь встрять и стать жертвой — движение тех дней дарило футбольным хулиганам каждый день массу впечатлений куда интереснее и ярче нынешних тупых драк спортсменов в лесах, лишённых элемента внезапности адреналинового прихода.
История, которая изложена ниже, скорее чёрный юмор с уличным оттенком.
Привожу по памяти от лица рассказчика:
«В те годы я учился в центре, на Сретенке. По соседству с моей школой в переулке был магазинчик, где торговали фанатской атрибутикой, — туда с утра до вечера всю неделю ездил понятно какой контингент. Так уж вышло, что самая удобная дорога к метро от магазина проходила аккурат мимо моей школы, и это было очень удобно.
Обычно купивший розу паренёк шёл в ней до метро — будний день, обеденное время, центр Москвы, не особо стремались; розу тогда обычно прятали под куртку перед входом в метро. А по дороге попадали в переплёт — мы стояли на переменках на углу школы и выцепляли любителей похрюкать и пошизить за красно-белых, гордо шествовавших мимо нас с новым приобретением.
Только купил, не прошло и пяти минут, и нате — бац-бац, и роза меняла хозяина). Дошло до того, что это дело мы поставили на поток, пока слух про вакханалию у школы не дошёл до директрисы. Меня вызвали на ковёр, однако отмазаться удалось — я помимо прочего прилежно учился и был на хорошем счету.
Возвращаясь к теме. Стою я как-то на углу, вижу, идёт парень, на шее красно-белая роза. О! Мой клиент. Иду на перехват, нахлобучиваю.
Бам! Бам! Слышу, парень кричит:
— Это не «Спартак»!.. Я не «Спартак»!..………
— Чего??? Не «Спартак»? Ты чего гонишь?! На!
Срываю с него розу и быстро засовываю под куртку, проводив бедолагу прощальным пинком.
Возвращаюсь назад, вытаскиваю рассмотреть добытый трофей — и впадаю в ступор.
На красно-белой розе крупная надпись — Detroit Red Wings…
Действительно — не «Спартак». Не повезло парню, бывает же такое…»
Помимо роз был ещё такой фетиш, как ботинки. Про них нельзя не упомянуть. Это предмет ностальгии — абсолютно точно. Стиль из молодости. Было время, когда московская молодёжь помешалась на «гриндерах», «шеллисах» и «мартинсах». Я как-то целый семестр выкруживал деньги, чтобы однажды заявиться на лекции в институте в огромных чёрных Shelly’s. Адские боты. Пока я их не убил (а мне это удалось!), они до последнего натирали ноги, оставив на память мозоли, которые впоследствии не сходили с ног несколько лет. Ещё были ничем не запомнившиеся гриндерсы и самые крутые боты того стиля, мои любимые древние всесезонные Dr. Martens (зимой на шерстяной носок они были лучше любых зимних ботинок) на тонкой подошве с жёлтой ниткой прошивки. Этими ботинками я периодически топтал московский асфальт много лет вплоть до 2005 года, в котором окончательно перебрался на более спортивный, лёгкий стиль.
На эти боты копили, их обсуждали парни в самых разных компаниях, про них спрашивали у вечно накуренных продавцов «Обуви XXI века», ими понтовались, ездили вкручивать в них болты на «Сокол», били о них бутылки, вырезали на стаканах ножом узоры, ими вышибали зубы и ломали рёбра, они были предметом гоп-стопа. Бритые на них зашнуровывали белые шнурки за убийства инородцев, вайт смок сочетали их с рэпперскими трубами. Знакомые фанаты в таких ботинках топали как-то 11 километров по сельской местности в 30-градусную жару на выезде в Самару — потом, наверное, выливали из них пот. Рассказывали про ботинки весёлые байки: например, как-то один парень решил проверить прочность ботинка и поставил гриндер под колёса автомобиля. В результате стальной стакан не пострадал, однако под весом машины продавил подошву насквозь, до асфальта, и заодно оставил парнишку без пальцев. В 90-е было много таких «забавных» историй, даже слишком много…
И сложно ответить сразу и однозначно — что будут вспоминать подобным образом про 2000-е годы парни с улиц?
Двойник «Санкт-Петербург — Череповец» (Сафо)
1999-й год, февраль. Помчали мы, три дебила с Маленковки (я, Мишаня и Фунтик), на двойник «Санкт-Петербург — Череповец». Забились на станции Маленковская, денег было примерно 300 рублей на рыло. Ещё у Мишани был пакет с варёными яйцами: это единственное, что у него было дома из еды. Он сварил их и взял с собой в долгую дорогу. Яйца с майонезом ушли «на ура», прямо тут же, за платформой, под два снаряда беленькой. Снаряды кончились, и мы двинулись.
Питер ничем особым не отметился, зато отметился Череповец. Мы поехали в него из культурной столицы. Естественно, на собаках. От Питера до Череповца расстояние — три псины. На первой псине мы промчали «на ура» и доехали до какой-то совершенно адской перди. Вся вода в той местности воняла сероводородом, то есть любой ручей, колодец — вонища шла от них просто неописуемая…
Что делать? Деньги кончились, остались копейки… В лучшем случае по двадцать рублей на человека… Пошли, обнесли кафе, в три рожи натырили каких-то кулебяк… Запивали водой, набранной там же в кафе из-под крана в пластиковые бутылки…
Пошли пробивать поезд. Следующая собака завтра. Если уезжать — то только на почтово-багажном, и то мы были не уверены, что почтовый тут остановится. Короче, непонятно, как быть.
Стоим, тусуемся. Приезжает следующая собака, и нарисовывается очередная делегация коней во главе с Чесноком, олдовым авторитетным конём. Нам было только по 16, а Чесноку ого-го, авторитетный ростовский конь — мы очень обрадовались, что он приехал. Помимо Чеснока делегацию составляла в основном карлота. Мы сами уже были авторитетной карлотой — у каждого за плечами было по 10–15 выездов.
Пообщались с ними, думаем — чё, как, как ехать-то? Давайте посмотрим. Приезжает этот почтово-багажный поезд. Весь запечатанный, внутрь хрен где пролезешь. Никак не проникнуть. Не берёт, не везёт.
