По итогу всё сошло на нет, все устали. Один из коней решил отчислиться раньше и спрыгнув прямо сверху сектора на улицу, что-то сломал себе — его увозила из-под стен стадиона скорая.
Мы вышли со стадиона, пошли к автобусам и встали на перекрёстке около гостиницы. В это время начали выходить местные граждане. Среди них оказалось достаточно особо активных, которые жаждали разборок за наше поведение на стадионе. Мы стояли недалеко от автобусов на одном из ответвлений перекрёстка перед стадионом. Три других ответвления довольно быстро заполнились весьма агрессивным местным населением.
Спустя короткое время на перекрёстке у нас началась с ними сеча. С нашей стороны участие в драке принимали пассажиры всех трёх автобусов выезда, со стороны местных участвовало несколько сотен человек. Всё было довольно сумбурно: прыжки то с их, то с нашей стороны, кому-то суют исподтишка, кто-то отбивается, суета. Всё достаточно стандартно. Махач шёл, по сути, с обывателями, обычными людьми, поэтому у меня особой агрессии в том раскладе не было. По ходу действия на поле боя появляются органы правопорядка — драка начинает сходить на нет. Мы стали отходить к автобусам, местные поползли зализывать раны по норам.
Серега Малой отстал от моба, и ему несколько раз сильно прилетело дубиной по голове. Контуженный и обозлённый, Малой зашёл в автобус, достал где-то заныканный нож и рванул к выходу с криками:
— Выпустите меня, я их всех сейчас зарежу!
Еле его успокоили. Поехали домой. Голову пробили также Перекупану. Мы забинтовали его рану и кое-как натянули ему шапку на бинты, чтобы не было палева.
В Москве все три автобуса развезли по отделениям и переписали. Весело сгоняли.
Костыль: На этот выезд мы собирались ехать отдельным экипажем. Мой товарищ Никита купил себе первую машину, убитую в хлам «семёрку». Права у него были уже целых две недели, и мы решили — надо ехать на выезд на машине!
Договорились встретиться на Патриарших Прудах, оттуда двинуть. Время выезда настало. Еду из дома к Патрикам — начинаю с троллейбуса до «Медведково». Мне уже скоро выходить на остановке у метро, иду к выходу. Лезу в карман и понимаю, что телефона нет! Только что я ощущал его в штанах, только сделал шаг — и мобильник пропал! Я мобилизуюсь, поскольку точно знаю, что ещё в салоне автобуса он у меня был. Делаю шаг обратно, думаю. Ехал я две остановки, значит, резанули мобильник у меня в это время, а может, и потерял.
Вспоминаю, что только что об меня тёрся какой-то мудак, который нёс какую-то несвязную белиберду. На вид обычный гопник возраста за тридцать, габаритами поменьше меня. Явно сидевший недолгое время, довольно характерный типаж, более уместный в посёлке городского типа. Я ещё подумал: ну что за дебил!
Понимаю — это ж он по-любому…
А он вот, ещё здесь, никуда не вышел. Я к нему.
— Братан, извини, у меня такая фигня, что был телефон — и вдруг нет. Есть подозрение, что он у тебя. Надо бы карманы твои посмотреть и уладить это недоразумение. Ситуация такая, что смотреть будем по-любому.
Он начинает мяться. Мне даже самому стало неудобно, потому что до конца я уверен не был, так ли это.
— Ну ладно, смотри.
Я хлопаю по карманам. В одном кармане телефон прощупывается.
— Это что? Доставай.
Он засовывает руку в карман, достаёт телефон — телефон не мой. Я его дальше хлопаю, опять за этот карман — опять телефон.
— А это что? Доставай.
— Я ж тебе показал — телефон.
— Ты чего — мудак? Это что такое???
Держу его за одежду.
В первый раз в жизни я столкнулся с таким профессионализмом! Он начинает опять гнать белиберду — я психую, ору на весь троллейбус:
— Доставай, тварь!
И вдруг (я даже не понял, как) у меня в руке оказывается мой телефон!!! Только что я орал на него, махал руками — и вот я держу в этих же руках свою мобилу. Огонь!!! Я остолбенел и вышел. Он тоже вышел, огрызнулся на меня и пошёл прочь.
Такое начало выезда.
Ехали вчетвером — я, Никита, Каспер и Шипа. От колонны наших выездных автобусов мы отстали очень быстро. Когда отъехали на 150 километров от Москвы, с машиной начались проблемы — она начала дико греться, ехали и часто останавливались. Остановились, посмотрели — нет охлаждающей жидкости. Где-то ночью нашли эту жидкость.
Едем дальше. Раннее-раннее утро, солнце встаёт. Все спят, кроме водителя. Я открываю глаза и вижу, как из капота валит дым! Я ору:
— Никита, тормозим!
Мы останавливаемся, выскакиваем — открывается капот и из-под него вырывается язык пламени! Горит проводка! Выдёргиваем провода, посмотрели — поворотник. Оторвали провода, чтобы не горели. Поехали дальше.
Уехали недалеко — машина встала намертво. Оказалось, что бачок с охлаждающей жидкостью пробит.
Стоим на трассе, думаем, что делать. Никита остался с тачкой — ловить кого-то, чтобы прицепили на тросик — и до сервиса. Каспер остался с Никитой.
Мы с Шипой поехали дальше автостопом. Долго ловили машину — никто не останавливался. Вдруг останавливается «москвич» 70-го года, на вид раритетнее некуда. В нём пожилой мужичок.
— Вам куда?
— В Елец!
— Мне туда же, садитесь.
«Москвич» летел по трассе очень бодро — давал под 130 км/ч! Мы успели к началу матча.
Один из парней, пьяный в дугу, бегал по сектору и орал:
— Хули вы все стоите! Ментов почти нет! Было б тут мясо — город уже бы горел!
В общем, настрой у некоторых был такой, что понеслись старые добрые беспорядки после того, как наша команда пропустила гол. Беспорядки, рубилово.
Нам с Шипой очень хотелось спать. Мы ушли со стадиона в перерыве, дошли до автобуса Ярки — ложимся, спим.
Проснулся я от яростного крика:
— Вы чё, охренели! Там писец, а вы здесь спите! Там война!
Открываю глаза — над нами стоит Серёга Малой, его разрывает адреналиновый приход!
Смотрим через заднее стекло автобуса и видим, что там реально война!
Выскакиваем из автобуса — на перекрёстке у стадиона, с одной стороны стоят наши, около полтинника, с трёх сторон подходят гопники. Повсюду идут локальные драки. Рядом со мной падает один из наших, с забора рядом тут же молниеносно спрыгивают гопники и начинают шарить по карманам. Мы на них — они бежать.
Со стороны гопарей появилась милиция. Я подумал, что теперь всё будет хорошо. Менты достают дубинки и начинают бить наших, вместе с гопарями! Я в шоке, думаю, хреновый расклад.
Серёгу прижали у стены несколько гопарей, хорошо, что у него был нож. Он достал его:
