— Ты как со мной разговариваешь! Да я тебя!
— Пошёл нах отсюда!
— Мы с тобой завтра поговорим!
— Пошёл нах! Я с тобой ни сегодня, ни завтра разговаривать не буду!
Он разворачивается и уходит.
Спрашиваю у мусора в форме:
— А это кто?
Он улыбается и отвечает:
— Да это опер из нашего отделения.
Мент отводит меня с набережной и сажает в машину. У него новый «Мицубиси Аутлендер». Я сразу заинтересовался:
— А ты чего за милиционер-то?
— Я занимаюсь экономическими преступлениями!
— И чего, машину на зарплату купил?
— Какая тебе разница! Ты чего, охерел?
Я ржу. Привозят меня в отделение. Всё это время Парадный носился за братвой по всей набережной с пистолетом. Он реально арестовал несколько человек — никто не хотел рубиться с человеком на взводе с пистолетом в руках. Он был крайне серьёзно настроен.
В отделении меня особо не обыскивали, так — похлопали чуток по карманам: убедились, что нет оружия. Паспорт отобрали и сказали — стой здесь. Стою около дежурки — заводят какого-то мясного. Он с отбитой головой, ничего не соображает. Спросил его, что случилось.
Оказалось, что компания мясников переходила где-то улицу. Остановилась машина, и местный крутой пацанчик сказали им:
— Слышь, свиньи, отвалите с дороги!
Мясники обиделись — разбили пацану морду и покрушили машину. Этот самарский пацанчик оказался то ли мафией, то ли каким-то непростым. Мясники успели недалеко уйти от места происшествия, когда их догнали две машины. Последнее, что видел мой коллега по заключению, — как из одной машины выскочил тип с битой и сходу дал ему этой битой по башке. Спасла случайность. Его уже клали в багажник, чтобы куда-то везти, когда мимо ехал наряд милиции. В результате правоохранительные органы отбили спартача у мафии.
Мясника привезли в отделение. Пытавшаяся его похитить братва приехала следом. Всё время, что мы там сидели, они ждали этого мясника у отдела. Заходил даже гонец от них:
— Отдайте его нам — у нас к нему дело важное есть!
Менты над ним сразу начали жёстко прикалываться:
— Будешь себя плохо вести — мы тебя им отдадим!
Я отписал своим, что сижу в отделении, пока не понимаю, что будет. Привозят нескольких наших — Т., Сашу С, ещё нескольких адских личностей.
Приезжает Парадный. Сходу он начал рвать и метать:
— Я вас всех разорву, посажу, уничтожу!
Я ему говорю:
— Мне-то ты что это чешешь? Я не при делах! Готов дать объяснительную!
— Пиши!
Сажусь, пишу: шёл, гулял по набережной, вдруг налетел лёгкий ветерок — и вот я перед вами.
Написал, что гулял по набережной, увидел, как дерутся какие-то молодые ребята… сотрудник милиции появился рядом и наставил на меня пистолет. Я подчинился законному требованию сотрудника милиции, больше мне сказать в этой истории нечего.
Менты прочитали — сидят, ругаются, москвичей козлами называют. Понять не могут, кто есть кто — паспорта-то у всех московские. Кто за кого болеет, там не написано.
В это время в отделении нарисовывается омерзительная рожа, оказавшаяся начальником службы безопасности ФК «Спартак». Он приехал со своим заместителем. Заходит в отделение, начинает на меня пялиться.
Сразу говорю ему:
— Что ты на меня уставился?
Он отвернулся, ничего не ответил. Далее состоялся его разговор с Парадным, смысл которого был примерно следующим:
— Отдай нам их паспорта. Это организованная группа лиц, они специально приехали, чтобы бить бедных, беззащитных фанатов «Спартака».
Парадный посмотрел на нас, посмотрел на них. И жёстко сформулировал ответ начальнику службы безопасности поросят:
— Пошёл ты нах отсюда вместе со всей службой безопасности ФК «Спартак», вы никто и звать вас никак. Документы отдам, только если мне начальник УВД разрешит.
Тот начал было качать:
— Да ты кто такой! Отдай нам документы!
Парадный на это повторно ответил предложением пройти в свинарник вместе со всем «Спартаком»; кроме того, он сказал, что в соседней камере есть места и, если начальник службы безопасности будет продолжать свои нелепые угрозы и требования, — у него есть отличный шанс провести эту ночь в обезьяннике.
Обгаженное и беспомощное руководство службы безопасности «Спартака» дало заднюю и скрылось в ночи.
У Парадного было всё по справедливости, всё по конституции. Он всех, кого надо, арестовал, а остальным ловить нечего, тем более полуофициальным лохам из второсортной службы безопасности.
Чуть позже люди, которые тоже были в Самаре в это время, подошли к милиционеру на входе, предложили как-то простимулировать наше освобождение. Заявления всё равно не будет, ничего не будет. Чего зря ночь сидеть?
На это милиционер отвечает:
— Вы к Парадному с такими темами даже не подходите, потому что сразу в соседних камерах будете сидеть!
Бывает же ещё такое! Парадный не брал взяток. Честный, серьёзный мужчина, всегда всё по закону, всегда ратует за победу добра над злом. Мы прониклись и зауважали.
Конечно же, профессиональная среда накладывает на них отпечаток. Не обошлось без приколов и с нами. Им же обязательно надо застращать, мол, все сядете, всё про всех знаем. Я уже имел дело с ментами не раз, только поддакивал и под конец спросил:
— Вы меня отпускать будете или обвинение предъявите?
Им это не понравилось, и нас повели в камеры: что-то среднее между КПЗ и ИВС.
Построили в предбаннике. Спрашивают:
— Судимые есть?
— Я.
— Статья?
— Такая-то, часть 2.
Они меня начали бить ещё, когда принимали. На это я сказал, что если ещё раз ударят — пусть вызывают скорую. «А чё?» — «А ничё. Со здоровьем проблемы. Ещё раз ударишь — отъеду, а ты сиди». Меня сразу оставили в покое. Я знал эту систему, знал, чего бояться милиционеры, и этим пользовался. У ранее судимых есть определённые привилегии перед теми, кто ранее не был судим. Это подразумевает, что человек знает свои права, что с ним можно делать, что нельзя: без причины лишний раз такого человека они уже не тронут. Ну а если попадёшь по реальному делу, как бывший осужденный, ты так же прочувствуешь несколько другое отношение. Цацкаться не будут.
Геройствовать в милиции не обязательно, просто не нужно. Лучше сослаться на здоровье — скорее всего оставят в покое.
Меня сразу же посадили в отдельную камеру, закрытую, с шикарной шконкой, с отдельным туалетом. Ко мне каждые полчаса заходили и спрашивали, как я себя чувствую. Парней в это время посадили в открытую камеру — они впятером спали на двух лавках.
