– Вы можете заблуждаться…
– Нет. Вероятно, Алиса и попыталась бы от меня что-то скрыть, вообще она была намного проще, что ли, Дениса Евгеньевича. Но его-то я хорошо знаю! Он не посмел бы перейти эту грань. Может, духу бы ему не хватило, а может, из чувства ответственности за Алису. Или – и то, и другое. Но он с нее прямо пылинки сдувал… Подождите… У меня мысли путаются. Его убили. Гантелей. Но главный вопрос: его ограбили?
– Точно пока не известно, хотя в квартире все перерыто. – К этому времени Логинов уже знал, что ничего ценного, помимо небольшого количества антикварных и почти ничего не стоящих предметов, в квартире нет. – Возможно, унесли всю коллекцию. Вы не знаете, где он ее хранил?
– Я этим не очень-то интересовалась, а вот Алисе он показывал, хвастал, она сама мне рассказывала. Может, думал, что ее это как-то заинтересует. Но разве молодая девушка может увлечься какими-то там монетами или медалями? Думаю – пусть простит меня Алисочка, – ее интересовали деньги Дениса…
– А можно поподробнее?
– Он делал ей подарки. Покупал драгоценности, цветы, сласти. И ей это очень нравилось. Да и какой молодой девушке это не понравится? То бусы из жемчуга, то колечко с бриллиантом, то золотые часики… Он и сам получал удовольствие от того, что делал ей подарки. Я в этом просто уверена!
– Другими словами, вы хотите сказать, что они не были любовниками, но Караваев тратил на нее деньги?
– Именно это я и хочу сказать. Но, с другой стороны, почему бы ему и не потратиться на красивую девушку, с которой приятно сходить в ресторан, в кино, в театр? Уж не знаю точно, сколько могли стоить эти его монеты и медали, но он отнюдь не бедствовал. И деньги у него были. Немалые. Мне Алиса сама говорила, что он богатый. Правда, не объясняла, откуда ей это известно. Может, из их бесед. Знаете, я сейчас даже думаю, что он мог все же сделать ей предложение… Да и все остальное тоже мог… словом, я не знаю, я уже ничего не знаю! У них были отличные отношения…
– Скажите, вы не в курсе, у Караваева были наследники?
– Да, наследник у него есть. Это точно. Его родной брат. Не скажу, что близнец, но очень похож. Они погодки. Только он в Оренбурге живет, или в Москву переехал, точно не знаю. Братья редко виделись, у каждого – своя жизнь. Знаю я, что Денис помогал Василию, денег, к примеру, ему дал, когда брат собрался покупать машину… Да и вообще, они часто перезванивались, переписывались.
– Ясно. А Алиса? Кто она, откуда? Есть ли у нее родственники, наследники?
– Наследники? Нет, никого у нее нет. Она всегда была бедна, как церковная мышь.
– А квартира?
– Она ее снимала, у моей соседки, Валентины, вот уже в течение пяти лет. Валя-то вышла замуж за москвича и укатила в Москву, а квартирку эту сдавала Алисе. И, надо сказать, весьма дешево. У Алисы не то что наследников, вообще никого никогда не было. Вернее, была когда-то мать, но уже умерла. Алису воспитывала бабка, но потом девушку, можно сказать, выжили из квартиры, ей пришлось уехать. Она, бедолага, осталась, можно сказать, на улице, и я, как могла, помогала ей.
– Чем она занималась?
– Сначала работала в одном ужасном месте – в пивном ларьке, может, вы его знаете, в самом центре, на пересечении проспекта Кирова и Братиславской улицы. Под аркой, где раньше, в прошлом или даже позапрошлом веке, находился городской бордель…
– Да, понял. Я знаю этот ларек. – Логинов вспомнил, что и сам не единожды покупал там пиво и сок. – Она работала там? И долго?
– Да уже прилично. У нее еще сменщица была – Томкой ее звали. Но потом… Ох, не знаю, рассказывать вам или нет? Но я решила помочь девчонке и дала ей денег на репетиторов. Очень хотелось мне, чтобы у нее жизнь сложилась. Деньги у меня были, мы с мужем жили хорошо, он видный пост занимал. Но я уже старая, мне почти ничего не нужно, вот я и подумала – почему бы не помочь девчонке?
Логинов, услышав такое, переменил свое мнение об Антонине Петровне и просто не мог не зауважать ее за столь благородный поступок. Поди же, обыкновенная старушка, а сколько великодушия! Выходит, Алиса была ей не просто соседкой, а почти что внучкой!
– Да, вы правильно сейчас подумали, нас с Алисой связывали очень теплые отношения. Я не хотела, конечно, чтобы меня любили за те деньги, что я давала ей на обучение, но, с другой стороны, кто я ей такая, чтобы она меня любила?
– Может, вы хотели, чтобы она позже, когда вам понадобится помощь, позаботилась о вас?
– О, нет-нет! Она знала, что я собираюсь в дом престарелых. У меня там подружка.
– Знаете, Антонина Петровна, вы – удивительная женщина!
– А вы… вы… извините, я забыла, как вас зовут?
– Логинов Игорь Валентинович.
– Игорь Валентинович, вы уверены, что она… мертва? Может, ее только ранили?
* * *
«…В проходе, огороженном заборами, полиция подгоняла толпу. Люди шли или трусили рысцой в сторону цирка. Потом появились бегущие. Какой-то пьяный поскользнулся и упал. Двое полицейских подхватили его и оттащили к забору. Теперь все бежали быстро. Потом раздался дружный крик толпы, и, просунув голову между досками забора, я увидел, как быки сворачивают с улицы в длинный загон, ведущий в цирк. Быки бежали быстро и нагоняли толпу…»
«– Привет, дорогая! Как дела? Ты, наверное, хочешь спросить, куда я пропала? А, знаешь? Вернее, догадываешься? Правильно. Я только что вернулась оттуда. Я потрясена! У меня такой веселый, сумасшедший шок. Я видела этих быков, я была на корриде! Если раньше я видела это только в кино, по телевизору, искала эти ролики в Интернете, то сейчас я была прямо там, я дышала запахом этой крови, я словно принимала участие в этих спектаклях!!! Да, представь себе, эти бои здесь называют спектаклями, но по-испански это звучит просто потрясающе! Corrida de toros! Дело было в Мадриде, куда нас привез гид после того, как я осмотрела дом… Так вот, там есть такое специальное место, называется Plaza de toros; господи, Тоня, да у меня только от этих названий голова уже заранее закружилась! А потом, когда все это началось, это потрясающе красочное и волнующее зрелище, я поначалу отворачивалась, так мне было страшно, и все время казалось, что вот-вот сейчас бык медленно повернет свою крупную голову и передумает связываться с этим красавчиком, а ринется в зрительские ряды… не знаю, может, потому, что я уже не молода и мне всегда отчего-то страшно, но первое время я чувствовала себя… как-то не по себе мне было. А потом, когда я увлеклась этим зрелищем и ощутила, как моя кровь забурлила по жилам, я поняла (вернее, удостоверилась, в который уже раз!), что мы неправильно жили, понимаешь? Мы не прожили свою жизнь, а просуществовали. Как растения. Не бунтовали, не говорили вслух того, что думали, не давали пощечин всем тем, кто нас оскорблял или унижал, и ничего-то не брали от жизни, а жизнь – она ведь одна… Скажу тебе (дело прошлое), что, глядя на эту другую жизнь, на тот дом, в котором я в скором времени буду жить, наслаждаясь красотой природы и нежась на солнышке, я жалею – знаешь, о чем? Что не поступила так, как могла бы, когда мой Николай лежал, прикованный к постели. Ведь он из меня последние жилы вытянул, всю кровь мою выпил, умирая!
