— Так она обручена?
— Да… а может быть, в трауре. Она сама этого сейчас не знает. Так что постарайся немного… немного… ну, просто постарайся не вести себя, как идиот, ладно?
Вит заморгал.
— Э-э… угу. — Сглотнув, он храбро продолжал: — Ну нам же все равно нужно судно, а ей — команда, верно?
— Верно, — ответила Фаун, внимательно глядя на брата.
— Такая девушка и в таком несчастье — она заслуживает всей помощи, какую только может получить. Две крепких пары рук… три пары… точнее, две с половиной. — Улыбка Вита получилась принужденной.
— Если ты отпустишь еще хоть одну из твоих дурацких шуточек, — ровным голосом сказала Фаун, — клянусь, я огрею тебя по уху.
— Ладно.
Даг начал разгружать седельные сумки, думая: «Нам нужен дождь, и поскорее».
* * *
Они устроились быстрее, чем ожидала Фаун. Дядюшка Бо принял присутствие Дага без возражений, хотя младший брат Берри Готорн, которому должно было скоро сравняться двенадцать, молча глазел на Дага и пятился, если тот оказывался слишком близко. Берри и Фаун вместе занялись ужином; Берри по большей части только показывала Фаун, где и что хранится на барже. После вкусной еды и Бо, и Готорн стали вовсю улыбаться Фаун.
Решив, что лучше сразу установить порядок, которого она намеревалась придерживаться и впредь, Фаун поручила мытье посуды Виту с Готорном. Когда с наступлением сумерек похолодало и от реки поднялся туман, все собрались вокруг маленького очага, в котором еще тлели угли. Разгонять темноту помогала лампа, заправленная каменным маслом. Берри угощала всех пенящимся сидром: его пили столько, сколько могли вместить.
Вит выглянул в задний люк каюты, потом со вздохом снова уселся на свой табурет.
— Интересно, скоро ли пойдет дождь? — ни к кому конкретно не обращаясь и, похоже, не ожидая ответа, пробормотал он.
Бо приподнял ногу в поношенном сапоге.
— Мой погодный палец говорит, что этой ночью дождя не будет.
Вит скептически посмотрел на старика.
— У тебя есть палец, который предсказывает погоду?
— Ага. С тех пор как мне его сломали.
Берри усмехнулась.
— Эй, не вздумай усомниться в пальце дядюшки Бо. Он никакой гадалке не уступит.
— В это время года погода в долине Грейс может измениться неожиданно, — дружелюбно сказал Виту Бо. — То дождь, то снег, то ветер, то туман. Знаешь, однажды, когда я шел на парусной лодке от Серебряных Перекатов, туман опустился такой, что руки перед собственным носом было не разглядеть. Такой был туман, что лодка в нем застряла, хочешь верь, хочешь — нет, и в конце концов хозяин велел бросить якорь. На следующее утро мы проснулись — а рядом коровы мычат; оказалось, что в тумане мы на добрых полмили удалились от реки и бросили якорь на чьем-то пастбище.
Вит поперхнулся сидром. Вытерев лицо рукавом, он сказал:
— Не выдумывай, ничего такого с вами не было!
Готорн столь же скептически спросил:
— А как же вы вернули лодку в реку?
— На катках, — невозмутимо ответил Бо.
Хотя ответ был логичным, Готорн продолжал сомневаться.
Бо вскинул голову в шутливой обиде, шевеля седыми бровями.
— Нет, все так и было! Вот смерчи — о них стоило бы рассказать!
— Смерчи? — испуганно переспросила Фаун. — Они на реке бывают?
— Иногда, — ответила Берри.
— Тебе случалось попадать в смерч? — спросил Вит.
Берри покачала головой, но тут в первый раз за весь вечер раздался глубокий голос Дага.
— А я однажды попал — в верховьях Серой.
Все оглянулись с таким изумлением, как если бы заговорил один из стульев. Сидя в темноте, куда не достигал свет очага, вытянув длинные ноги, Даг поднял свою кружку и отхлебнул сидра. Только Фаун заметила, как он втянул воздух: усилие, которое он собрался предпринять, далось ему нелегко.
— Мы вшестером отправились из Лутлии на большой лодке торговать мехами. Смерч налетел неожиданно, небо стало темно-зеленым. Мы с трудом догребли до западного берега и все, что могли, привязали к деревьям, да только не очень-то это помогло: вихрь вырывал деревья из земли, как травинки. Вот тогда-то я и увидел самую странную вещь в своей жизни: ветер сдул с пастбища где-то поблизости белую лошадь, и она пролетела прямо над нами, колотя ногами так, словно мчалась галопом. Мчалась галопом по небу…
На несколько мгновений воцарилась тишина; седые брови Бо поползли на лоб. Наконец Готорн спросил:
— И что же случилось с лошадью? Ты видел, как она опустилась?
— Мы были слишком перепуганы и слишком крепко цеплялись за землю, чтобы думать об этом, — ответил Даг. — Бедная животина разбилась, наверное.
Лицо Готорна сморщилось. Даг быстро взглянул на Фаун и поспешно поправился:
— Или могла кувырнуться вниз и приземлиться в пруду. Выплыла бы, встряхнулась и пошла щипать травку.
Готорн повеселел. Вит повеселел тоже, заметила Фаун и закусила губу.
— Это же выдумка, верно? — неуверенно протянул Вит.
Даг с невинным видом широко раскрыл глаза.
— Ты разве ожидал от меня небылицы?
— Ну, так обычно состязаются фермеры, — начал объяснять Вит. — Полагается на невероятную историю отвечать еще более невероятной.
— Ох, прошу прощения, — склонил голову Даг. — Значит, правдивые истории рассказывать нельзя? Похоже, я опростоволосился.
— Я… — Вит сконфуженно умолк.
Берри потерла губы. Лицо Бо осталось неподвижным, но он поднял свою кружку, молча приветствуя Дага.
* * *
Берри, окинув взглядом Дага и сравнив его рост с длиной койки, предложила им с Фаун расположиться в отведенной для товаров части каюты. Там было темно и довольно сыро, пахло кожами, на которых пришлось расстелить одеяла, но зато Берри принесла кусок толстой ткани, и они с Фаун повесили его на балку, обеспечив таким образом супружеской паре уединение. Это безмолвное признание за Фаун статуса новобрачной заставило Берри погрустнеть, но доброй ночи она пожелала новой подруге без каких-либо комментариев.
Таким образом, оказалось, что Фаун не лишится общества Дага, как она опасалась, учитывая скученность на борту. Куча кож не издавала предательского скрипа каждый раз, когда тела на ней двигались. Дагу пришлось только заглушить смешок Фаун поцелуем, когда они занялись приятным делом поиска друг друга в темноте, что явно пришлось ему по вкусу. Фаун вспомнила, что его Дар действует одинаково как днем, так и ночью. Видеть Дага было для Фаун наслаждением, и она жалела, что не имеет такой возможности, но зажечь свечу было бы слишком рискованно: отделяющая их занавеска могла загореться, лишив их драгоценного уединения.
