Секретарь встретила его в холле новой резиденции Рикарда. Она уже открыла рот, чтобы поприветствовать Адамата, но что-то в выражении лица инспектора заставило ее молча отвести его в кабинет Рикарда.
Новый был намного больше прежнего, но ничуть не чище.
По всей комнате разносился резкий запах. На полке стояла тарелка с устрицами, вероятно из той же таверны, в которой Адамат побывал прошлой ночью. Судя по вони, они пролежали там три дня. Благовония, горевшие на столе Рикарда, лишь усиливали запах.
Адамат не ответил на приветствие хозяина и плюхнулся напротив. Тот нахмурился и откинулся в кресле. Несколько мгновений они рассматривали друг друга. Взгляд Рикарда задержался на саквояже, стоявшем на коленях Адамата.
– Они так и не появились, – объяснил инспектор, бросая саквояж на пол. – Взяли задаток в пятьдесят тысяч и исчезли. Вместе с моими надеждами. Теперь сын пропал навсегда. Я не должен был доверять им.
Адамат не сумел скрыть раздражение.
Рикард посмотрел на него с таким видом, будто собирался сказать: «А что я тебе говорил?» Но вместо этого спокойно заметил:
– Все мы делаем ошибки.
Адамату хотелось сломать что-нибудь. Дать волю своей ярости, сокрушить дорогую мебель Рикарда, разбить люстры и хрустальные графины, а затем броситься в самую середину этой кучи и зарыдать.
– Я не знаю, что делать дальше, – признался он.
– Тебе стоит взглянуть на одну вещь.
Адамат уставился на него долгим, неподвижным взглядом. Неужели старый друг думает, что он захочет взяться за дело прямо сейчас?
– Это отвлекло бы тебя, – продолжал Рикард. – Мне сообщили о спекуляциях в адроанской армии. Я должен разобраться с этими обвинениями и найти доказательства.
– Это работа для профосов.
– Не в том случае, когда в воровстве замешан Генеральный штаб.
– Нет, я покончил с военными делами. Найди кого-нибудь похрабрее и поглупее меня.
Рикард сдержал усмешку:
– Самый храбрый и самый глупый из всех, кого я знаю, – это ты.
– Могу подтвердить, – донесся голос из дальнего конца кабинета.
В дверях стоял Избранный Борбадор: с румяным после утреннего бритья лицом, в обтягивающем сюртуке, с тростью в руке, но без перчаток Избранного.
– Бездна, кто вы такой? – спросил Рикард.
– Избранный Борбадор, к вашим услугам. – Бо слегка наклонил голову. – Я так понял, что у вас есть письмо для меня.
– О-о! – протянул Рикард с выражением замешательства на лице. – Как вы узнали, что у меня для вас письмо?
Бо лишь улыбнулся в ответ.
– Действительно есть. От Таниэля Два Выстрела.
Рикард порылся в бумагах, нашел письмо и передал Бо.
Избранный прочел его, прислонясь к дверному косяку. Затем перевернул лист, просмотрел написанные на обороте подсчеты и, прищурившись, взглянул на Адамата.
– Вы сказали ему, что Тамас жив?
– Да, сказал.
– У нас нет доказательств, – развел руками Рикард.
– Он жив, – заверил его Бо. – И когда вернется, распотрошит Генеральный штаб.
– Если армия израсходует весь порох, Адро будет завоеван задолго до того, как вернется Тамас.
Бо задумчиво пожевал губу.
– Есть какие-то известия о Таниэле? Кроме этого письма, я имею в виду.
– Сейчас его судит военный трибунал. Я послал своего заместителя, чтобы вмешался от моего имени, но результат узнаю лишь через несколько дней.
– Трибунал? – ледяным тоном спросил Бо. – За что?
Возможно, у Адамата просто разыгралось воображение, но ему показалось, что в кабинете стало холоднее.
– Главным образом по сфабрикованным обвинениям. Неисполнение приказов, нападение на члена Генерального штаба. Но Таниэль подозревает, что кто-то из генералов замешан в спекуляциях боеприпасами, а может быть, даже состоит в сговоре с Кезом. Это объяснило бы, почему они решили отдать под трибунал единственного порохового мага в армии.
Бо помахал письмом:
– Да, я прочел это. Бездна! Проклятая кровавая бездна! Я отправлюсь туда и убью их всех, если Таниэля до тех пор не повесят.
– Это было бы не очень хорошо для военной промышленности, – заметил Адамат. – А кроме того, мы так и не узнаем, кто из генералов замешан в спекуляции.
– Вы думаете, меня хоть немного волнует, кто замешан в этой проклятой спекуляции? – огрызнулся Бо.
Он поднял руку, и, хотя на ней не было перчаток Избранного, Адамат съежился в своем кресле. Бо глубоко вздохнул и прикрыл глаза на несколько минут.
– Я позабочусь об этом, – пообещал он потом и добавил, обращаясь к Рикарду: – Мне может понадобиться ваша помощь.
– Вся моя организация в вашем распоряжении.
– Отлично.
Бо исчез так же внезапно, как и появился. Адамат снова остался наедине с Рикардом.
– Что ж, это интересно. Ты обзавелся довольно впечатляющими друзьями.
Рикард вытащил полусгоревшую сигару из пепельницы и стал рассматривать с таким видом, словно решал, докуривать или нет. Затем выбросил ее в мусорное ведро у себя в ногах.
– Я вовсе не стремился к этому, – пробормотал Адамат.
– Тебе нужно отдохнуть. Больше никакой работы. Теперь я это понял. Ты должен отправиться со мной.
– Что? Куда?
– На торжественное открытие Деливского канала!
Рикард встал и откинул портьеры на окне, за которым виднелись уродливые фабричные фасады и гавань. Над Адроанским озером шел дождь. Рикард удивленно приподнял бровь при виде такой погоды и снова задернул портьеры.
– Я думал, его назвали каналом Короля Манхоуча?
– Никаких королей и никаких каналов имени короля.
Рикард открыл коробку с сигарами и предложил одну инспектору, но тот отказался.
– Тебе незачем меня развлекать, – сказал Адамат другу.
Тот плавно провел рукой перед собой, словно изображая вывеску на стене.
– Я собирался назвать его «Переправой Тумблара», но мой предвыборный штаб, кажется, считает, что скромность избирателям понравится больше. А комитет хотел бы упрочить связи с Деливом. – Он зажег спичку и раскурил сигару. – Я уступил ради общей пользы.
– Бедняга, – усмехнулся Адамат.
– Ты поедешь на открытие?
– Нет.
С чего Рикард взял, что Адамат согласится куда-то поехать после всех пережитых испытаний? Инспектор прикрыл глаза, пытаясь не замечать вони от устриц.
– Как насчет Избранного Борбадора?
