– О небо, нет. – Михали приподнял брови. – Это должно было произойти.
– Что – это? – проворчал Таниэль.
Михали махнул рукой, как будто это не имело большого значения:
– Я пришел извиниться за свои слова. Что не помогу вам убить Кресимира и не считаю нужным его убивать.
Таниэль больше не мог сопротивляться. Рука словно по собственной воле потянулась к кукурузному пирогу. Он откусил и замер от восхищения. Пирог был мягким и свежим; казалось, он просто таял во рту, а мед, судя по вкусу, достали прямо из сот.
– Вы передумали? – задал вопрос Таниэль, на мгновение оторвавшись от пирога.
– Мне очень жаль, но это нельзя решить миром, – признал Михали, отщипнув кусок пирога и намазав его фруктовым маслом. – Или даже вообще никак нельзя. Несколько месяцев назад я заключил с Кресимиром соглашение, что никто из нас не будет сам участвовать в войне. С тех пор, как видите, все складывалось для Адро просто ужасно. Но и в кезанском лагере дела обстоят не лучше. – Он умолк, чтобы облизать мед и крошки с кончиков пальцев. – Кресимир начал убивать своих людей с пугающей скоростью.
– Вот и хорошо, – фыркнул Таниэль.
– Нет, не хорошо, – не согласился Михали. – Я часто беседую с Кресимиром. Мы можем говорить, находясь на большом удалении друг от друга. Но даже тогда я чувствую, что творится в его голове. Он сходит с ума. – Повар проглотил крошки и печально посмотрел на пирог. – Становится совершенно безумным.
– Меня это не беспокоит.
– Как вы думаете, Таниэль, долго ли безумный бог будет довольствоваться убийством только своих людей? Однажды он попытается разрушить все Девятиземье. Возможно, даже весь мир. Не думаю, что у него получится, – даже Кресимир не всемогущ. Но при желании он способен погубить все живое в этой части мира.
– Я уже остановил его однажды, – напомнил Таниэль.
– Поэтому вы лучше всех подходили для этой задачи.
– Разве вы сами не можете его остановить?
– Магия до некоторой степени предсказуема, – объяснил Михали. – Есть образцы, которыми пользуются все Избранные, от самого непритязательного мага до Кресимира. Я могу предвидеть эти действия и противостоять им. Однако, если Кресимир погрузится в безумие, он будет действовать абсолютно непредсказуемо. Я смогу защитить себя, но больше никого.
Таниэль обдумал услышанное. Может ли бог на самом деле сойти с ума?
– Это из-за пули, не так ли?
Теперь уже Михали задумался.
– Я слышал донесения – когда тайно пробирался на совещания Генерального штаба – от их шпионов. В кезанском лагере ходят слухи, что Кресимир по ночам кашляет кровью в подушку. Он бродит по комнатам своего дома и допытывается у охранников, кто был тем глазом позади ружья.
У Таниэля пересохло во рту. «Глаз позади ружья». Кто еще это мог быть, кроме него? Обезумевший Кресимир искал его. Эти слова были горькими, как желчь, но Таниэль спросил:
– Его можно вылечить? По крайней мере, настолько, чтобы он смог рассуждать здраво?
– Не знаю, – вздохнул Михали. – Я пытался поговорить с ним об этом вчера вечером. Он рассвирепел. Должно быть, вы слышали вчера взрыв в Будвиле. Это сделал он. В кезанском лагере погибли тысячи людей.
– Не слишком большая потеря.
Михали нахмурился. Таниэль на пределе своих чувств уловил нечто напоминающее вспышку магии. Он внезапно засомневался, безопасно ли находиться рядом с Михали.
– Те люди не были солдатами, – заметил бог-повар. – Прачки, сапожники, пекари. Они лишились жизни в одно мгновение только потому, что я задал неосторожный вопрос и рассердил Кресимира. – Михали покачал головой. – Я понимаю, что убийство – ваша профессия, но каждый погибший человек – это большая потеря. Тем более если погибло так много людей и все они…
Михали затих. Он взял еще один кусок пирога и задумчиво откусил. Его взгляд упал на куклы, разложенные на раскладушке Ка-Поэль, и пальцы его задрожали, словно от возбуждения.
– У него хватило рассудка, чтобы создать этих пороховых Стражей, – сказал Таниэль.
– Это единственная вещь, которая дает мне надежду на его выздоровление, – оживился Михали. – Еще не все потеряно. Возможно, у меня получится его вылечить. Я должен сдержать гнев Кресимира, но сам я не смогу это сделать.
Таниэлю совсем не понравилось, как он при этом посмотрел на Ка-Поэль.
– Как это?
– Она может. – Михали кивнул на Ка-Поэль. – Кажется, я уже упоминал, что встречался в прежних жизнях со Всевидящими. Их магия удивительно подходит для войны, разрушения, защиты и даже для управления другими людьми. Я не встречал никого, кто обладал хотя бы частью той силы, какой владеет Ка-Поэль. Думаю, она сама научилась всему этому…
Михали умолк и затаил дыхание. Его лицо раскраснелось.
«Управлять другими людьми». Значит, Ка-Поэль управляла и Таниэлем? Он помнил, как она защищала его, и видел, что она способна сделать с помощью своих кукол.
– А если он выздоровеет? – спросил Таниэль. – Он прекратит войну? Оставит Адро в покое?
– Думаю, да. Но сейчас он болен.
– Вы думаете или уверены? Он обещал уничтожить Адро.
– Обещание не будет исполнено. Я прослежу за этим. – Михали протянул к ним толстые руки, глядя то на Ка-Поэль, то на Таниэля. – Пожалуйста, помогите мне. Помогите моему брату.
Ка-Поэль указала на свою сломанную руку, а затем на Михали.
Тот поморщился:
– Да, конечно. Я совсем забыл.
Он закрыл глаза, а Ка-Поэль вдруг охнула.
Таниэль рванулся к ней, подставив руку, чтобы она не упала.
– Что вы с ней сделали?
Девушка отстранилась от Таниэля и сняла руку с перевязи. Согнула ее в локте, подняла, затем кивнула. Таниэль посмотрел на ее лицо. Синяки пропали.
– Я могу вылечить и ваши раны, – предложил Михали.
– Нет, спасибо. – Таниэль вздрогнул. – Оставлю их при себе.
Мысленно Таниэль тут же обозвал себя глупцом. Зачем отказываться от целительского искусства бога? Неужели он так боится магии Михали? Или, может быть, боится стать еще кому-то обязанным? Абракс и Рикард уже много для него сделали, и за это придется платить.
Таниэль коснулся опухоли, оставшейся на лице после встречи с профосами генерала Кеть.
– Сохраню их как напоминание.
– Я прошу вас помочь мне. – Михали поднялся. – И хочу сделать вам подарок. От чистого сердца.
Таниэль побаивался подарков бога. В конце концов, ничто не дается просто так.
– Какой?
Михали достал из кармана носовой платок и нож. Он провел большим пальцем по лезвию ножа, затем на мгновение приложил к порезу носовой платок и передал его Ка-Поэль.
