– Бездна, конечно не справитесь.
Солдат поставил перед Адаматом чашку чая.
– Спасибо, – кивнул инспектор, добавил два кусочка сахара и размешал ложечкой, чтобы чай остыл. – Вы читали утреннюю газету?
– Нет. – Хотите почитать? Эй, кто-нибудь, дайте инспектору газету!
У Адамата все сжалось внутри. Он хотел лишь узнать, прочел ли Олдрич сегодняшние новости. Не привлекая к ним внимания сержанта. Но что ж теперь поделаешь?
– Вы помните Избранного по имени Борбадор? – решил он сменить тему.
– Помню, – сказал Олдрич, и его обычно приветливое лицо внезапно сделалось настороженным.
– Думаю, он помог бы нам. Борбадор был из лучших в Королевском совете. Он фактически в одиночку оборонял Вершинную крепость против всех кезанских Избранных. Я знаю, что Тамас оставил его в живых и спрятал где-то в городе. Если бы мы…
– Нет, – отрезал Олдрич.
– Что «нет»?
– Избранный Борбадор связан Узами, которые обязывают его убить фельдмаршала.
– Я знаю. Это я рассказал Тамасу про Узы.
– Тогда зачем вы спросили меня об этом? Выпустив его, я подверг бы опасности Тамаса, но я не пойду на это.
Адамат сжал голову руками и подумал, что в последнее время слишком часто это делает.
– Это наш единственный шанс против Избранного, работающего на Ветаса.
– Вы могли бы попросить Таниэля Два Выстрела. Убивать Избранных – его любимое развлечение, и ходят слухи, что он в городе.
– В утренней газете сообщили, что он уехал на фронт.
Адамат понял свою ошибку, лишь когда слова уже сорвались с языка.
– Значит, вы видели сегодняшнюю газету? – Олдрич выдвинул ногой плевательницу из-под стола и наклонился, чтобы сплюнуть. – Там было что-то такое, о чем я должен узнать?
– Сэр! – позвал его один из солдат, молодой человек, вероятно ненамного старше Жосепа. – Сэр, взгляните на это.
Он подбежал к Олдричу и бросил газету ему на колени.
Сержант взял ее и прочитал заголовок:
– «Будвил захвачен, фельдмаршал Тамас погиб».
Просмотрев статью, Олдрич молчал целую минуту. Все это время молодой солдат стоял рядом. Наконец сержант вернул ему газету.
– Вы не хотели говорить мне?
Инспектор чувствовал себя как ребенок, пойманный за кражей в кладовке.
– Я хотел сказать позже. Когда придумаю, как убедить вас остаться.
Адамат с трудом сглотнул. Он потеряет последнего, кто мог помочь ему вернуть Фей. Как только Олдрич уйдет, Адамат останется один с восемью детьми, о которых нужно заботиться, а жена и сын по-прежнему находятся в руках врага.
– Не нужно никаких убеждений. Мне был дан приказ. Тамас – мой командир и старый друг. Он сказал, чтобы я довел это дело до конца, даже если он погибнет.
– И вы доведете?
– Да.
Адамат не смог сдержать вздох облегчения. Приложил ко лбу носовой платок, утирая выступивший пот.
– Спасибо. – Он помолчал и продолжил: – Мне показалось, вы на удивление легко восприняли эту новость.
– Слишком кричащий заголовок. – Олдрич указал на газету. – На самом деле это означает «объявлен погибшим». Тамас отправился с Седьмой и Девятой бригадами в тыл врага, и с тех пор его никто не видел. Это две самые сильные бригады в адроанской армии. Пока не увижу труп Тамаса, буду считать, что он находится в тылу кезанской армии, переламывая врагов, как зубочистки.
– Значит, я не смогу убедить вас выпустить Избранного Борбадора, раз вы считаете, что Тамас жив?
– Увы. Вам придется придумать что-то еще. И побыстрее, потому что я буду помогать вам лишь до тех пор, пока кезанская армия не постучится в ворота Адопеста.
– Я что-нибудь придумаю. – Адамат встал.
– Кроме того, теперь, когда Тамас объявлен погибшим, чиновники закроют чековую книжку, которую он дал вам. Нам скоро понадобятся деньги: либо для подкупа, либо для пополнения припасов. Если у вас припрятана небольшая сумма…
– Я посмотрю, что можно сделать.
Адамат с сожалением попрощался с детьми и направился к выходу, но Олдрич нагнал его в коридоре.
– Сержант?
– Я хочу кое-что сказать вам, – произнес вполголоса Олдрич и оглянулся на столовую. – Может быть, это придаст вам уверенности. Не волнуйтесь за ваших детей. Парни в самом деле привязались к ним. Если кто-то явится сюда за ними, мои солдаты вышвырнут его так, что мало не покажется.
Адамат с трудом справился с непрошеными слезами.
– Спасибо, – выдавил из себя он. – Это… это действительно много значит для меня. Спасибо.
* * *
Около часа ночи Адамат добрался до своего тайного убежища и устало поднялся по лестнице в конурку над комнатой хозяйки, прислушиваясь к скрипу ботинок по деревянным ступенькам. Он не появлялся здесь, пока не обдумал свои дальнейшие шаги в борьбе с лордом Ветасом. Неужели действительно прошло целых пять дней? После встречи с Владетелем ему приходилось ночевать на скамейке в парке, на койке приюта для бездомных и на стульях в баре.
А сейчас он должен принять ванну.
Соу-Смиз сидел на диване под тускло горящей лампой и сосредоточенно раскладывал пасьянс.
– Я ужасно волновался, – проворчал он, подняв глаза.
Адамат со вздохом закрыл дверь. Он надеялся перед встречей с Соу-Смизом хорошо выспаться этой ночью. Чувствовал себя так, словно побывал в бездне. Все тело болело, он почти не спал десять суток, и ему нужно было нормально поесть. Такое случалось с ним лишь раз в жизни, когда Манхоуч наследовал трон отца и среди простолюдинов начались волнения. Полицейские работали тогда по восемнадцать часов в сутки.
Инспектор не думал, что испытает нечто подобное снова. Казалось, все это осталось в прошлом.
– Извини, – сказал Адамат.
Соу-Смиз бросил взгляд на пасьянс, переложил одну карту поверх другой, взял со стола еще две и швырнул перед собой на диван.
– Ты похож на выбравшегося из бездны.
– И чувствую себя так же.
– Где ты пропадал?
Глаза-бусинки внимательно изучали лицо Адамата.
– Встречался с Владетелем. – Инспектор проковылял к креслу рядом с диваном и рухнул в него. – Его люди издевались надо мной всю ночь, прежде чем я смог увидеться с ним самим. Оказалось, что это была дурацкая ошибка. Потом они сказали «извини» и выбросили меня обратно на улицу.
– Ты видел Владетеля?
Уж не тревога ли прозвучала в голосе Соу-Смиза?
– Я подобрался к нему так близко, как никто другой. Сидел с ним в одной комнате, но он прятался за черной ширмой и говорил со мной через какую-то занятую вязанием женщину, словно он немой или что-то в этом роде.
