Таниэлю хотелось подбежать к ней и увести прочь от этого безумия, убедиться, что с ней ничего не случилось. Но она больше не нуждалась в его защите. После того что произошло в Кресим-Курге, у него было ощущение, что Ка-Поэль только начинает показывать, кто – или что – она есть. Забыв о собственных ранах, Таниэль поискал взглядом полковника Этана. Гренадера он нашел под мертвым Стражем и откатил труп монстра в сторону. Этан еще дышал, к большому облегчению Таниэля, но в глазах у него читался ужас.
– Я не могу пошевелить ногами, – пожаловался Этан.
Таниэль опустился на колени рядом с полковником и почувствовал, как его самого тоже охватывает паника.
– Все будет хорошо, – пробормотал он. – Мы позовем врача.
– Я не чувствую своих ног! – Этан ухватил Таниэля за руку. Он задыхался, и по напряжению на его лице было понятно, что полковник пытается пошевелиться. – Я не чувствую их!
Сердце Таниэля разрывалось от жалости. Этан был одним из самых сильных людей, каких он встречал в жизни. Одно дело – умереть в бою, но быть искалеченным…
– Найдите врача! – закричал Таниэль. – И скажите, чтобы перестали дудеть в эти проклятые трубы. Мы уже победили, будь оно все проклято!
Этан немного расслабился:
– Мы победили?
– Да.
Таниэль осмотрел поле боя. С адроанской стороны уже бежали на подмогу солдаты. Если среди них не окажется врача, он точно кого-нибудь задушит.
– Вы устояли, – сказал Этан. – Удержали позицию.
– Нет. Это вы устояли. Ваши гренадеры.
– Без вас мы бы не справились.
Этан быстро заморгал. Таниэль посмотрел на него, пытаясь определить, куда ранен полковник. Этан ухватился за рукав Таниэля так, что побелели костяшки пальцев, а лицо вытянулось от боли.
– Я видел, как мои парни смотрели на вас. Они отправились бы за вами даже в бездну. Точно так же как раньше за Тамасом. За вашим отцом.
– Не говорите чепухи. – Таниэль почувствовал горячие слезы на щеках. – По сравнению с этим старым сукиным сыном я ничто.
– Таниэль. Обещайте мне, что вы победите в этой войне. Что доведете ее до конца. Что это не последняя наша победа.
– Нет нужды обещать. Вы не умрете.
Этан подтянул его к себе:
– Я не чувствую своих проклятых ног. Я знаю, что это означает, болван. Мне уже никогда не бывать на поле боя снова. Поэтому обещайте мне, что победите.
– Не знаю, смогу ли я…
Этан хлестнул его по щеке:
– Обещайте мне. – Еще одна пощечина едва не опрокинул Таниэля. Даже лежа на земле, не в силах пошевелить ногами, Этан все еще был крепок. – Обещайте!
Женщина-врач опустилась на землю по другую сторону от Этана. Она осмотрела его с хмурым выражением лица:
– Где рана?
– У меня сломан позвоночник. – Голос Этана сорвался, и он заглянул Таниэлю прямо в глаза. – Обещайте мне.
– Нет.
Глаза Этана были мокры от слез.
– Трус! Если бы я умирал, вы пообещали бы. Потому что вам не пришлось бы отвечать за свои слова. Но я не умираю, и вы не хотите ничего обещать. Жалкий трус!
Таниэль отвернулся. Он знал, что это правда.
Гренадеры подозвали телегу с крытым верхом, собиравшую раненых, и погрузили полковника на носилки, чтобы оправить в лагерь. Этан отвернулся от Таниэля, а сам пороховой маг не пошел следом за телегой, когда полковника увозили.
Они отразили атаку кезанцев. Вероятно, убили тысячу вражеских солдат. Ранили вдвое больше, и еще несколько сотен взяли в плен. Таниэль не сразу понял, что его окружили гренадеры из Двенадцатой бригады. Самый невзрачный из них был на голову выше Таниэля. Он не знал, сколько гренадер погибло в бою. Их потери должны быть не менее ужасающими.
Кто-то из гренадер подошел к нему. Таниэль думал о том, как пробраться мимо них в лагерь. Слышали ли они, как их полковник назвал Таниэля трусом?
Крепкий гренадер держал в руке шапку из медвежьей шкуры. Другая рука была сжата в кулак. Таниэль поднял голову в ожидании удара.
– Сэр, – начал гренадер.
– Давай. Я это заслужил.
Гренадер смутился, посмотрел на свой кулак и разжал его.
– Сэр, вы не трус. Полковник… Никому не пожелал бы закончить так. То, что он сказал… Нет, вы не трус. Мы видели, как вы в одиночку бросились в атаку на пехотную бригаду. Хочу, чтобы вы знали: если вам что-нибудь понадобится – что угодно, – просто скажите об этом. Я приду вам на помощь. Думаю, большинство этих парней скажет то же самое.
Гренадеры дружно кивнули и устало потащились назад в лагерь.
Несколько минут Таниэль стоял в одиночестве на поле боя, наблюдая, как врачи уносят убитых и раненых. Он почувствовал, что кто-то стоит за спиной. Можно было не оборачиваться. Ка-Поэль.
Он вытер слезы с лица рукавом мундира.
– Разве тебе не нужно осматривать трупы или еще что-то в этом роде? – спросил Таниэль.
Ка-Поэль взяла его за руку. Ему хотелось отстраниться, но он не решился.
Они стояли в тишине, а кровь живых, мертвых и умирающих перемешивалась и сливалась в целое багровое море, покрывшее адроанскую землю. Таниэль поднял ее руку. Внезапным, импульсивным движением – он позже сам себе не мог объяснить, что заставило его так поступить, – Таниэль коснулся губами ее ладони.
– Я хочу покончить с этим, – сказал он. – Хочу убить Кресимира. Тебе нужна его кровь? Я добуду ее, даже если погибну.
Краем глаза он увидел, как Ка-Поэль слегка покачала головой.
Она вдруг встала перед ним, обхватила руками за шею, наклонила и прижалась теплыми губами к его губам. Словно пламя пробежало по его венам от этого прикосновения, и, когда она наконец отошла, он остался на месте затаив дыхание. Он боролся с желанием упасть на колени, убеждая себя, что это просто слабость, вызванная потерей крови.
Затем это прошло, и Ка-Поэль занялась своими делами, склонившись над трупом адроанского солдата.
Все еще потрясенный, Таниэль несколько минут наблюдал за нею, пока какое-то движение позади кезанских позиций не вывело его из задумчивости. Он тут же снова превратился в солдата – бдительного, осторожного, готового к защите от любой вражеской угрозы.
К северу от стен Будвила кезанцы поднимали в небо над лагерем какой-то столб. Должно быть, он был высотой с восьмиэтажный дом, раз Таниэль смог что-то разглядеть с такого расстояния. Он вдохнул немного пороха, чтобы обострить зрение.
Да, это был огромный столб, вырубленный из единого ствола гигантского дерева. Солдаты и пленные рассыпались веером вокруг и тянули за длинные веревки, привязанные к вершине столба. Он поднялся вертикально, а затем внезапно опустился на десять или двадцать футов – вероятно, в яму, которую вырыли, чтобы придать ему устойчивость.
