– Если вы изучили меня, – спокойно заметил фельдмаршал, – то должны знать, что я никогда не проигрываю.
Лицо Беона приняло обескураженное выражение.
– Тогда вы погибнете. У вас есть какие-либо пожелания?
– Да. Со мной больше ста раненых. Если я передам их вам, к ним отнесутся с тем уважением, о котором вы говорили?
– А вы тем временем сможете двигаться быстрее? Нет. Каждый раненый, попавший в наши руки, будет казнен как преступник.
Беон был во всех отношениях благородным человеком. Вполне вероятно, что он просто запугивал. Но имел ли Тамас право рисковать в таком деле?
– Тогда мне нечего больше сказать вам, генерал.
Беон почтительно поклонился:
– Хотел бы пожелать вам удачи, но…
– Понимаю.
Кезанцы снова сели на лошадей и через минуту унеслись прочь. Тамас смотрел им вслед. С этим генералом будет трудно справиться. Некомпетентность была бичом кезанской армии, где аристократ мог купить себе высокий чин или получить его по прихоти короля.
Однако время от времени талант возвышался над бездарностями.
– Олем! – позвал Тамас.
Телохранитель мгновенно обратился в слух, но взгляд его по-прежнему был направлен в ту сторону, куда скрылись кезанцы. Тамас знал, что он рвется в бой.
– Да, сэр?
– Найди топор и жди меня во главе колонны.
В снаряжение адроанской армии обязательно входили лопаты для рытья выгребных ям и топоры для рубки дров.
Хороший полководец мог найти им лучшее применение.
Тамас вскочил в седло и поскакал назад к колонне. Он отыскал в авангарде полковника Арбора и его первый батальон. Как только Тамас оказался рядом, полковник выдвинул челюсть и выплюнул в руку вставные зубы.
– Хороший день, сэр. В лесу прохладно.
Тамас посмотрел на дорогу. Она вилась вдоль крутого, заросшего деревьями склона холма. Солнечный свет с трудом пробивался к густому подлеску с колючими и спутанными ветками. Передвигаться здесь без дороги было почти невозможно.
– Слушайте меня, полковник. Возьмите два взвода и отведите в сторону.
Арбор подозвал девятнадцатый и тридцать четвертый взводы. К тому времени, когда они свернули с дороги в лес, Олем уже был с ними. Он спешился и передал Тамасу топор.
Фельдмаршал снял мундир с сорочкой и оглянулся на солдат:
– У нас на хвосте пятнадцать тысяч кавалеристов, преследующих нас по пятам. Верхом они движутся быстрее и легче, чем мы. Нам следует изменить ситуацию. Каждый раз, когда дорога начнет сужаться, как вон там, – он указал вперед, где дорога упиралась в склон холма, – мы будем устраивать завалы. Собирайте камни, валите деревья. Используйте все, что найдете. Как только колонна пройдет, мы перекроем дорогу.
Тамас примерился к соседнему дереву, стоявшему рядом с дорогой. В три обхвата толщиной, оно подходило как нельзя лучше. Фельдмаршал встал рядом со стволом и ударил по нему топором.
Два взвода солдат тоже принялись валить деревья и собирать все, что могли найти в чаще. Они насыпали большие кучи возле дороги. Тамас забрал из колонны еще два взвода, и, когда последний его солдат прошел мимо, пять-шесть огромных деревьев уже готовы были упасть поперек дороги.
Тамас услышал, что кто-то скачет к нему, и обернулся.
Это был всего лишь Гэврил. Он остановил коня возле Тамаса.
– Ты последний из наших разведчиков позади колонны? – спросил Тамас.
– Да. Кезанцы в миле от меня. Скачут не очень резво. Не думаю, что они куда-то спешат. – Гэврил посмотрел, как работает Тамас. – Словно настоящий лесоруб. Мне нравится в тебе эта черта. Надеюсь, что работа не пройдет даром.
– Им потребуется несколько часов, чтобы разобрать завал, – определил Тамас.
– Или они просто обойдут его стороной.
Тамас вытер пот со лба. Если кезанцы найдут путь через лес, то все напрасно.
– А они смогут?
– Им придется долго разведывать дорогу. И они будут осторожны, опасаясь, что ты устроил им западню. Возможно, ты все-таки выиграешь для нас немного времени.
Тамас забрал у Олема свою сорочку, солдат подвел ему лошадь. Фельдмаршал забрался в седло.
– Валите их! – крикнул он солдатам.
Несколько минут спустя деревья рухнули на землю. Их срубили так, чтобы стволы легли один поперек другого, прижимая нижние к земле и перегораживая дорогу. Чтобы разобрать завал, недостаточно будет просто обвязать дерево канатом и оттащить лошадьми.
Чтобы еще надежнее заблокировать путь, сверху набросали камней. Затем Тамас приказал солдатам ускоренным маршем догонять колонну.
– Скажи своим разведчикам, чтобы подыскали мне удобные места для новых завалов, – велел Тамас Гэврилу.
– Считай, что уже сделано.
– Олем, проследи, чтобы этим двум взводам сегодня вечером дали двойную порцию мяса. Они это честно заработали.
– Да, сэр.
Тамас натянул сорочку.
– Подумай, как еще мы можем замедлить движение кезанцев. Пусть они следуют за нами двумя-тремя ротами, но их основные силы нужно сдержать как можно дальше от нас.
– Я слышал, ты встретился с кезанским генералом, – сказал Гэврил.
– Да, встретился. Это был Беон-жe-Ипилл. Младший сын короля.
– Говорят, он порядочный человек – для отпрыска Ипилла, во всяком случае, – проворчал Гэврил.
– Да.
– Как прошли переговоры?
– От них остались только сожаление и надежда.
– Что за надежда? – заинтригованно спросил Гэврил.
– Что я не сделал серьезной ошибки, отказавшись сдаться.
– А что за сожаление?
– Очень плохо, что Беон не старший сын Ипилла. Из него вышел бы замечательный король. Мне было бы жаль убивать его.
* * *
– Я приехал так быстро, как только мог, – вместо приветствия произнес Адамат.
– Садись.
Адамат откинулся на спинку кресла. Лицо Рикарда было мрачным. Те немногие волосы, что еще остались на его лысеющей голове, торчали в разные стороны неопрятными пучками. Усталые глаза, растрепанная борода, помятая одежда. Совсем на него не похоже.
Рикард уставился в пол:
– Ты слышал новости? – Он указал на газету на столе.
Она была недельной давности. В ней сообщалось о смерти фельдмаршала Тамаса.
– Все Адро это слышало.
Рикард наконец поднял глаза и едва не упал с кресла, взглянув на Адамата:
– В какой бездне ты побывал?
Адамат фыркнул бы, если бы это не было так ужасно больно. Он надеялся, что выглядит не намного хуже самого Рикарда. Невыспавшийся, с недавно сломанным и кое-как вправленным носом, с порезами и синяками по всему лицу, Адамат производил ужасное впечатление. И это могло доставить ему неудобства. Никому не захочется показаться посторонним в обществе такого жалкого и избитого типа.
