– Мы пойдем ускоренным маршем. За четыре дня должны добраться. Тогда у нас останется время для подготовки.
– Мы не сможем четыре дня идти с удвоенной скоростью на пустой желудок.
Тамас пропустил мимо ушей его замечание.
– Выбери двадцать самых быстрых наездников. Возьми запасных лошадей – из тех, что мы захватили у кезанцев. Отправляйся к Пальцам.
– Я думал, мы прирежем лошадей, чтобы люди смогли поесть.
– Прирежь их, когда доберешься до места. Надо разрушить мост.
Гэврил вышел из воды и затряс огромной головой, разбрасывая брызги во все стороны. Он напомнил Тамасу медведя, ловящего рыбу в реке.
– Ты сошел с ума?
– Скажи, ты доверяешь мне?
Гэврил слишком долго медлил с ответом.
– Да. И что?
– Разрушь мост, прирежь лошадей и начинай строить плоты. Пусть твои люди поклянутся молчать про мост. Когда мы догоним вас, пусть рассказывают, что мост смыло наводнением, а вас послали вперед, чтобы построить плоты.
– Проклятье, у тебя должно быть серьезное объяснение, почему следует разрушить этот мост до того, как мы переправимся. Иначе мои парни вздернут меня за попытку погубить всю нашу армию.
Тамас надел мундир.
– Действуй. Возьми только тех людей, которым доверяешь.
Он зашагал вдоль ручья, оставив Гэврила одеваться. Но тут до него долетел голос шурина:
– Тамас! Постарайся сделать так, чтобы нас всех не поубивали.
19
Вы задумывались над тем, – спросил Таниэль, – почему у них всегда звучит сигнал к отступлению?
Он сидел рядом с полковником Этаном в небольшой гостинице, расположенной в городке Ру, приблизительно в двух милях позади линии фронта. Это был тихое местечко, хотя эхо отдаленной канонады все же напоминало Таниэлю, что война продолжается и без них.
Этан лежал в постели, со всех сторон обложенный подушками. Сестра милосердия пристроилась неподалеку от двери, на случай если ему что-то понадобится. Гренадеры Этана нескончаемым потоком шли к нему весь день, чтобы пожелать здоровья и получить новые распоряжения.
Таниэль прекрасно понимал, что только полковник мог получить такое лечение. Он слышал о многих пехотинцах, сломавших позвоночник. Большинство из них умерли через несколько месяцев, не дождавшись должной медицинской помощи.
Краем глаза Таниэль наблюдал за своим другом и делал набросок в альбоме, обрисовывая углем мощную челюсть Этана. Полковник отказался передать командование батальоном кому-то другому. Сказал, что может – и будет – по-прежнему командовать гренадерами, пусть даже из инвалидного кресла. Ходили слухи, что генерал Хиланска собирался отправить Этана в отставку.
Таниэль надеялся, что этого не произойдет. Только забота о своих гренадерах не давала Этану впасть в отчаяние.
– Мы отступаем, потому что всегда терпим поражение.
Полковник обмакнул перо в чернильницу и дописал письмо, лежавшее у него на коленях. Он ругался и кричал, когда Таниэль вытащил альбом. А теперь изо всех сил старался не замечать, что Таниэль рисует его портрет.
Таниэль рассеянно рассматривал лицо Этана, думая о другом. Что-то с этими сигналами казалось неправильным. Отступление. Каждый раз, будь оно проклято!
– Вы знаете историю военных кампаний Тамаса не хуже любого историка. Сколько раз он давал сигнал к отступлению?
– Семь, если мне не изменяет память.
– А сколько он провел сражений?
– Сотни.
– А сколько раз мы отступали за последние недели?
Этан вздохнул, отложил перо и протер глаза.
– Таниэль, какое это имеет значение? У генералов нет выбора. Или отступить с тяжелыми потерями, или погубить всех на передовой.
– Что, если кто-то из генералов в сговоре с Кезом? – размышлял вслух Таниэль. – И каждый раз приказывает отступать раньше времени?
– Это опасные обвинения.
– Тамас считал, что в его окружении был предатель…
– И оказался прав, – перебил Этан. – Он поймал этого ублюдка. Черлемунд никогда больше не увидит солнечного света, несмотря на все угрозы церкви.
– Возможно, Тамас поймал не всех предателей, – тихо произнес Таниэль.
– Тамас сам отбирал этих генералов. Каждый поддерживал фельдмаршала много лет, даже во время переворота – когда риск неудачи был очень велик и всех их могли обвинить в предательстве. Это надежные и способные военачальники.
Таниэль высыпал на тыльную сторону ладони щепотку пороха и вдохнул его, чтобы прояснить мысли. Случалось, что даже крошечная крупинка пороха позволяла ему сосредоточиться и трезво рассуждать, но, похоже, с каждым разом это давалось труднее.
Порох. Это был второй вопрос, который его беспокоил.
– У вас есть доступ к отчетам квартирмейстеров? – поинтересовался Таниэль.
Этан дописал еще одно письмо и положил на стол рядом с кроватью.
– Разумеется, по моему батальону.
– Мне нужны отчеты не по одному батальону, а по всей армии. Вы можете их получить?
– Мне пришлось бы подергать кое-какие ниточки…
– Сделайте это.
Этан сжал губы в тонкую линию:
– Только для того, чтобы поскорее отблагодарить вас.
– Очень вас прошу, – настаивал Таниэль, делая набросок плеч Этана.
– Зачем они вам?
– Что-то вертится в голове. Просто хочу посмотреть, сколько пороха расходует армия.
– Хорошо, – со вздохом согласился Этан. – Подумаю, что можно сделать.
Он замолчал, и нескольких минут был слышен только скрип пера по бумаге. Полковник казался увлеченным своей работой. После того как его парализовало, Этан с головой ушел в дела по управлению батальоном. Последние три дня он провел проверяя отчеты о поставках, читая рапорты о вербовке и просматривая личные дела офицеров, представленных к повышению.
Таниэль был рад, что у Этана есть занятия, отвлекающие от мыслей о ранении.
Внезапно скрип пера затих.
– Проклятье, откуда у кезанцев столько этих Черных Стражей? – спросил полковник. – Разве ваш отец не сталкивался с трудностями в поисках пороховых магов?
– Не могу сказать наверняка. – Таниэль резче очертил подбородок Этана на рисунке. Он и сам часто обдумывал этот вопрос. – Кезанцы прочесывают всю страну каждые два года и проводят регулярные чистки. Тамас считал, что найденных пороховых магов казнили. Больше его шпионы ни о чем не сообщали.
Этан коснулся пером бумаги.
– Как по-вашему, их могли просто держать в заключении?
