А это ее родители. У обоих перерезано горло. Серые, безжизненные тела. Они погибли от нападения, которое должны были предвидеть. Но даже если они ничего не ощущали, ее обостренное чутье должно было сработать. Возможно, так оно и случилось, если ночью она пробралась в родительскую спальню. Но и тогда она пришла туда слишком поздно.
Две кровати. Две пробоины в ее душе. Две двери, открытые в бездну. Они появились намного раньше сегодняшнего столкновения с демонами… Коготь царапнул ей по шее. Селена дернулась и побрела к трупам родителей.
Едва окутав ее своим покровом и погасив слабое пламя, тьма начала пировать на ее плохо сдерживаемой злости. Это ведь злость заставила Селену презреть все страхи и выйти за невидимую стену. Здесь, во тьме, тишина была полной. Вечной. Селена чувствовала: демоны где-то рядом. Голодные, неуемные, полные древней ненависти. Селена думала, что они мгновенно выпьют из нее все жизненные силы, но они не торопились. Они держались поблизости, по-кошачьи терлись о нее. Потом вспыхнул слабый свет, и она оказалась между двух кроватей. Какая-то сила не позволяла Селене отвести взгляд или сделать что-то еще. Ее вынуждали смотреть, чувствуя тошноту и страх, медленно поднимавшиеся изнутри. А сейчас… Сейчас.
Тело Нехемии оставалось неподвижным, но голос принцессы прошептал: «Трусиха».
Селену вытошнило. Позади негромко и хрипло рассмеялись.
Она попятилась, стараясь отойти подальше от тела Нехемии. В следующее мгновение она стояла в море, где было три цвета: красный, белый и серый…
Словно призрак, она стояла на кровати своих родителей. Всё как десять лет назад, когда она проснулась между их бездыханными телами, услышав истошные крики служанки. Селена и сейчас слышала их. Пронзительные вопли. Неумолчные. И вместе с ними – одно-единственное слово: «Трусиха». Селена упала, ударившись об изголовье кровати. Оно было вполне настоящим: гладким, холодным. Таким, каким она его помнила. Ей было некуда идти. Она находилась в плену воспоминаний. Все, что ее окружало, было из ее воспоминаний.
Селена прижала ладони к деревянному изголовью. Только бы самой не закричать, хотя крик уже рвался наружу. «Трусиха». Голос Нехемии заполнил все пространство. Селена зажмурилась и сказала в стену:
– Знаю. Можешь не повторять.
Она не пыталась сбросить с себя холодные когтистые пальцы, гладившие щеки, лоб и плечи. Один коготь застрял в длинной косе. Селена не сопротивлялась тьме, и та все плотнее окутывала ее, увлекая в свои глубины.
* * *
Тьма не имела ни начала, ни конца.
Это была бездна, десять лет подстерегавшая ее, и Селена прыгнула туда. Добровольно, желая добраться до самого дна.
Она беззвучно куда-то падала. Куда? На дно, где ее жизнь по-настоящему оборвется. Быть может, валгские демоны уже выпили ее жизненные соки, оставив лишь оболочку. Теперь ее душа обречена находиться здесь в вечной западне, среди вечной тьмы.
Наверное, это и был ад.
* * *
Тьма задрожала. Появились звуки и краски. Каждая картина, каждое воспоминание было хуже предыдущего. Мелькнуло лицо Шаола. Селена помнила, каким было его лицо, когда он узнал, кто она на самом деле. Мелькнул изуродованный труп Нехемии, затем память воспроизвела ее последний разговор с живой принцессой. Селена услышала жуткие слова: «Когда вокруг тебя будут валяться мертвые соотечественники, я не подставлю плечо для твоих слез». И как тогда у нее повернулся язык произнести такое?
Слова, обернувшиеся правдой. Тысячи убитых эйлуэйских рабов, на короткое время вновь почувствовавших себя свободными людьми. И некому подставить плечо для слез.
Мелькали события, и каждое подтверждало правоту Нехемии. Селена – трусиха. Пятно на платье мира. Она недостойна судьбы, с рождения предначертанной ей.
Это был ад. Селена увидела следы кровавого побоища, устроенного ею в день неудавшегося побега из Эндовьера. В ушах звенели крики умирающих. Надсмотрщики, которых она убивала не глядя, тянули к ней призрачные руки.
Она все это заслужила.
* * *
Она взбунтовалась в первый же день своей эндовьерской каторги.
Бунт начался, когда ее погнали по склону вниз, где раздели догола и привязали между двух столбов, забрызганных кровью. Холодный воздух вгрызался ей в голую грудь, но его укусы был пустяком по сравнению с ужасом и болью, испытанными ею, когда надсмотрщик взмахнул плеткой и…
Селена дернулась между веревок, удерживающих ее. Она едва успела вздохнуть, как плетка засвистела снова, раскроив мир, как молния ночное небо, и распоров ей кожу.
– Трусиха, – послышался за спиной голос Нехемии, и плетка взвилась в третий раз. – Трусиха.
Боль ослепляла.
– А ну, посмотри на меня! – потребовала Нехемия.
Селене было не поднять головы и не повернуться.
– Смотри на меня, я сказала!
Кое-как Селена обернулась через плечо.
Это действительно была Нехемия. Живая, здоровая, удивительно красивая. Глаза эйлуэйской принцессы были полны жгучей ненависти. Откуда-то появился Саэм: высокий, ладный, без единого шрама на лице. Его смерть была похожа на смерть Нехемии, только гораздо хуже, поскольку его убивали медленно, по частям. Эта пытка продолжалась несколько часов. Его Селена тоже не сумела спасти. В руке Саэма она увидела другую плетку – с железными шипами на концах. Нехемия отступила. Саэм занял ее место и потряс плеткой, распрямляя все хвосты. Увидев это, Селена тихо засмеялась.
Она обеими руками приветствовала боль. Саэм набрал побольше воздуха, отвел руку. Железные шипы располосовали Селене всю спину. Если бы не веревки, она бы повалилась на серую землю.
– Ударь еще раз, – хриплым шепотом потребовала она. – Не стесняйся.
Саэм повиновался, но ударил лишь рукояткой плетки. Кожаная рукоятка скользнула по окровавленной спине. Саэм и Нехемия менялись местами, а за их спинами уже выстроилась целая очередь желающих ударить Селену.
Это была их заслуженная плата. У кого-то из них она отняла жизнь, кого-то не сумела спасти.
Еще раз.
Еще.
И еще.
* * *
Выходя за пределы невидимой охранительной стены, она не рассчитывала победить валгов.
Ее выход был сравним с тогдашней попыткой бежать из Эндовьера.
Однако демоны еще не убили ее.
Прося о новых ударах, Селена чувствовала, какое наслаждение она доставляет валгским тварям. Они этим питались. Ее смертное тело их совершенно не привлекало. Им требовались ее боль и страдания. Это наслаждение они были готовы продолжать до бесконечности, превратив Селену в подобие дойной коровы.
Никто не ворвется сюда и не спасет ее. Никому не удалось бы проникнуть за полог тьмы и остаться в живых.
Демоны копались в ее воспоминаниях. Селена угощала их. Она давала им все, чего они желали, и даже больше. А они продолжали выискивать новые события ее безрадостного прошлого, как дети ищут припрятанные сласти. Селене было все равно.
