– Не понимаю, из-за чего столько шума? Подумаешь, сожгла несколько книжек. Так этим библиотекарям и надо. Когда мы с тобой подрастем, мы вообще сожжем дотла всю их библиотеку.
Она знала: Эдион не шутит. Если бы она попросила, он бы сжег и библиотеку, и город, и весь мир. Узы, связывавшие двоюродных брата и сестру, были не только кровными. Сюда примешивалось что-то еще, чего она не понимала. Но Эдион значил в ее жизни столько же, сколько родители, а в чем-то ее привязанность к нему была даже сильнее.
Она не ответила, но не потому, что ей было нечего сказать. Дверь скрипнула. Эдион не успел спрятаться. В спальню вошли ее родители.
Мама молча встала, скрестив руки на груди. Отец негромко рассмеялся. Неяркий свет из коридора очерчивал его силуэт.
– Как всегда, – произнес отец, освобождая проход для Эдиона. – По-моему, тебе давным-давно пора спать. Ты помнишь, что завтра у тебя с утра занятия с Кавином? Сегодня ты опоздал на пять минут. Два опоздания подряд – и неделя работы в конюшне тебе обеспечена.
Эдион молнией выскочил из спальни. Притворяться спящей было бесполезно.
– Не хочу я ехать ни в какую школу, – сказала она.
Отец подошел к кровати. Эдион во всем подражал ее отцу, мечтая со временем стать таким же. Ее отца называли принцем-воином. Он имел все шансы занять трон. Но хотел ли он этого? Иногда ее охватывали сильные сомнения, особенно когда отец увозил ее в Оленьи горы или когда они бродили по Задубелому лесу в поисках Властелина леса. В такие дни отец всегда преображался. Вот только время пролетало слишком быстро. «Пора в Оринф», – говорил отец и печально вздыхал.
– Ты никуда не поедешь. – Отец оглянулся на мать, по-прежнему стоящую у двери. – Но ты понимаешь, почему библиотекари сегодня так всполошились?
Конечно же она понимала. Она любила книги и вовсе не собиралась их сжигать. Это была… досадная случайность. Отец ей поверил.
– Понимаю, – прошептала она. – Я виновата.
– Ни в чем ты не виновата! – сердито возразил отец.
– Жаль, я не такая, как все.
Мать не двигалась с места, похожая на статую.
– Я знаю, любовь моя. – Отец крепко сжал ей руку. – Но и без твоего дара ты бы оставалась нашей дочерью, наследницей рода Галатиниев. А потом ты бы стала королевой.
– Я не хочу быть королевой.
Отец вздохнул. Этот разговор происходил у них не впервые. Как всегда, отец погладил ее по голове и сказал:
– Я знаю. А сейчас спи. Утром поговорим.
Нет, утром не будет никакого разговора, как не было в прошлые разы. О чем говорить, если она не могла избежать предначертанной судьбы? Иногда она молилась и просила богов, чтобы даровали ей другую судьбу.
Отец поцеловал ее в макушку и пожелал спокойной ночи. Он вышел, но мать осталась. Молча стояла и смотрела. Только потом, когда ее начало клонить в сон, мать повернулась, чтобы уйти. Лицо матери попало в полосу света. На красивом бледном лице блестели слезы.
* * *
Селену вытолкнуло из сна. Она проснулась, но лежала неподвижно. Не хотелось ни о чем думать. Должно быть, это все из-за вони вчерашнего трупа, подстегнувшей ее сон. Снова увидеть лица родителей, Эдиона. Селена задохнулась от боли. Чтобы окончательно взбодриться, она принялась дышать, пока не исчезли очертания красиво убранной, похожей на шкатулку комнаты, пока не развеялся запах северного морозного ветра и сосновой хвои… Свет едва пробивался сквозь утренний туман. Над головой высились кроны совсем других деревьев. Селена поежилась на мшистой постели: ее одежда успела намокнуть. Прилетевший ветер дышал морем. Селена поднесла к глазам ладонь: шрам никуда не исчез.
– Завтракать будешь? – спросил Рован.
Он сидел на корточках перед незажженным костром. На ее памяти это был первый костер, который он сложил своими руками. Селена ответила на вопрос кивком и принялась тереть глаза.
– Тогда разводи огонь.
– Ты шутишь?
Рован не удостоил ее ответом. Кряхтя, Селена уселась, скрестив ноги, и уставилась на поленья. Потом протянула к ним руку.
– Рука – ненужная подпорка. Твой разум сам направит пламя, куда нужно.
– Мне нравится, когда пламя вылетает из пальцев.
Рован молча взглянул на нее.
«Зажигай огонь и поживее», – говорил его взгляд.
Селена опять потерла глаза и сосредоточилась на костре.
– Не напрягайся.
От костра потянуло дымом. Похоже, Рован был доволен ее действиями.
– Помни: это как ножик, зажатый в руке. Только вместо руки – твоя воля.
Ножик, изготовленный из магической силы. Ничего хитрого. И всего-то надо – зажечь огонь.
Но откуда в ней такая тяжесть? Дурацкий сон… или воспоминание… это все из-за него. Сегодня ей понадобится больше усилий.
И вдруг у нее внутри открылась яма и магическая сила вырвалась оттуда. Селена не успела даже вскрикнуть.
Вместо костра она зажгла окружающий лес.
Когда ветер Рована погасил пожар и развеял дым, фэец лишь вздохнул:
– Ты хотя бы не струсила и не нырнула в свое смертное обличье.
Должно быть, он сказал ей комплимент. После выплеска магической силы ей стало легче. Ослабло это жуткое напряжение внутри.
Она молча кивнула. Превращение вдруг показалось ей не самой главной заботой.
Глава 29
«Это был всего лишь поцелуй», – каждый день мысленно твердила себе Сорша. Легкий, торопливый поцелуй, от которого закружился весь ее мир. Железо, содержащееся в патоке, помогло Дорину. Теперь нужно было правильно подобрать дозировку и найти способ скрыть это от любопытных глаз. Если увидят, что принц постоянно глотает какие-то порошки, вопросов не оберешься.
Маскировка, предложенная Соршей, была достаточно дерзкой: средство для повышения мужской силы. Поскольку считалось, что принц неравнодушен к женщинам, такая легенда не вызывала вопросов. Принимать снадобье полагалось каждый день. Сейчас Сорша несла Дорину его ежедневную порцию и по пути в башню убеждала себя, что поцелуй был всего лишь выражением благодарности.
Она постучалась. Принц ответил. Сорша толкнула дверь. Гончая Селены разлеглась на кровати, отчего Дорину пришлось устроиться на старом диване. Увидев Соршу, он улыбнулся и встал.
– Кажется, мне удалось найти более удачный состав. – Сорша подала ему стакан красноватой жидкости. – Мята понравится вам больше, чем шалфей.
Дорин подошел к ней… нет, правильнее сказать, подкрался. Сорша внутренне напряглась. Еще более ее удивило, когда он не стал пить снадобье. Отставив стакан, принц долго и внимательно смотрел на нее.
– В чем дело, ваше высочество? – Сорша попятилась.
