Дорин схватил ее за руку. Не сжимал до боли, но и не выпускал.
– Ты понимаешь, чем рискуешь, однако продолжаешь мне помогать. Почему?
– Потому что это правильно.
– Законы моего отца говорят обратное.
Ее лицо вспыхнуло.
– Я не знаю, какие слова вы хотите от меня услышать.
От его рук исходила приятная прохлада. Мозолистые пальцы гладили ее щеки, слегка царапая кожу.
– Я просто хочу тебя поблагодарить. – Принц наклонился к ней. – Поблагодарить за то, что ты продолжаешь меня навещать и не убегаешь.
– Я…
Теперь у Сорши пылало не только лицо, но и все внутри. Она дернулась, заставив принца убрать руки. Какими бы язвительными ни были слова Амитии, та была права. Принца окружало множество красивых женщин, и если она позволит нечто большее, чем легкий флирт, это плохо кончится. Он был наследным принцем, а она – никем.
– Ваше высочество, если вам будет не трудно, сообщите мне, как действует снадобье. – Сорша указала на стакан.
Она видела, как он поморщился от слов «ваше высочество». Она не стала просить разрешения удалиться, чтобы не задерживаться ни на одну лишнюю секунду. Дорин не пытался ее остановить. Сорша вышла, тихо закрыв за собой дверь.
Выйдя на узкую площадку, она прислонилась к каменной стене. Сердце так и прыгало внутри. Ничего, успокоится. Сейчас она поступила правильно и благоразумно. Она давно научилась искусству выживания и не хотела сворачивать с этой дороги. Будь незаметной, молчи о том, что видела, и делай то, что необходимо. Другого пути жизнь ей не предлагала.
Но рядом с ним Сорше не хотелось быть незаметной.
Благодаря Дорину ей снова захотелось петь и смеяться, сотрясая мир своим голосом.
Дверь стремительно распахнулась. Дорин стоял в проеме. Его лицо было мрачным и настороженным.
Пусть у них нет будущего. Нет даже надежд на будущее. Но в настоящем, глядя на него, до сих ошеломленного ее странным поведением, ей захотелось стать глупой и необузданной. Захотелось немного счастья для себя.
Завтра ее жизнь может пойти прахом. Завтра она может потерять все, чего с таким трудом добилась, но она должна хоть раз открыто сказать о своих чувствах. Пусть ненадолго, но стать женщиной того, о ком она давно мечтала и кого хотела.
Принц не двигался. Он продолжал смотреть на нее, не зная, как быть дальше. И тогда Сорша схватила его за отвороты камзола, притянула к себе и принялась неистово целовать.
* * *
До назначенной встречи оставались считаные минуты. Все эти дни Шаол только и думал о встрече с мятежниками. Эдиону не сразу удалось переломить упрямство Рена и Муртага. Их обоих не покидала настороженность: а вдруг Шаол – ловкий шпион короля? Из-за этого встречу пришлось отложить еще на пару дней. В задачу Эдиона входило подыскать безопасное место, где они вчетвером могли бы спокойно поговорить. Генерал и капитан покидали замок порознь. Шаолу было ненавистно врать гвардейцам о том, куда он собрался. Все понимающе улыбались, желая ему хорошенько поразвлечься. Людям, привыкшим ему доверять, и в голову не могло прийти, что в действительности их командир отправляется на встречу с заклятыми врагами короля.
Шаол отмахивался от этих мыслей, как от назойливых мух. Встретиться договорились на обшарпанном постоялом дворе, до которого было рукой подать. Шаол свернул в темный переулок. Под его плащом с глубоким капюшоном скрывался целый арсенал. Обычно он не брал с собой столько оружия. Шаол не понимал, почему так волнуется. Ему не хватало воздуха. С другого конца переулка раздался условный свист. Шаол ответил. Из речного тумана вышел Эдион. Его лицо скрывал не менее глубокий капюшон.
Генерал явился без меча Оринфа, но своим арсеналом переплюнул Шаола. С таким количеством кинжалов и метательных ножей можно было, посмеиваясь, пройти весь ад и вернуться обратно.
В трущобах сегодня было подозрительно тихо. Это ему не нравилось. Шаол не боялся нападения. Трущобный сброд хорошо знал, кого нужно обходить стороной. Но кривые темные улочки могли преподнести любую неожиданность. Бедность и отчаяние нередко доводили людей до крайности, превращая в бешеных псов.
– Где остальные? – негромко спросил Шаол.
– Остынь, капитан. – Эдион привалился к полуразрушенной кирпичной стене. – Скоро будут.
– Я и так ждал слишком долго.
– А что ты так торопишься? – растягивая слова, спросил Эдион, глаза которого обшаривали переулок.
– Через пару месяцев я буду вынужден вернуться в Аньель.
Капюшон мешал ему увидеть глаза Эдиона, но чувствовалось: генерал внимательно смотрит на него.
– Отложи поездку. Скажи, что дела не пускают. Ты же не обязан объяснять каждый свой шаг.
– Я дал обещание. И так с трудом выговорил себе это время. Но я хочу до отъезда… помочь принцу.
Генерал повернулся к нему:
– Я слышал о твоей размолвке с отцом. Что изменилось?
Шаолу сейчас было бы проще соврать, но он сказал правду:
– Мой отец пользуется большим влиянием при дворе. К нему прислушиваются, в том числе и на заседаниях королевского совета.
Эдион негромко засмеялся:
– Я не раз схлестывался с твоим папочкой на военных советах.
Шаол бы дорого дал, чтобы взглянуть на такое зрелище, однако сейчас ему было не до улыбок.
– Это был единственный способ убедить короля отправить ее в Вендалин.
Он вкратце объяснил генералу все обстоятельства взаимной договоренности с отцом. Выслушав Шаола, Эдион шумно выдохнул и покачал головой:
– Ну и ну! Я думал, в Адарлане давно забыли, что такое слово чести.
Должно быть, это следовало понимать как большой комплимент.
– А как ваш отец? – спросил Шаол, чтобы только увести разговор от темы, которая и сейчас причиняла боль. – Насколько я знаю, ваша мать приходилась Селене родственницей. Но мне ничего не известно о вашей отцовской линии.
– Самое забавное, мне тоже ничего не известно. Мать никогда не рассказывала мне об отце. Даже на смертном одре, – сухо добавил Эдион. – То ли стыдилась, то ли не помнила. А может, хотела меня уберечь. Потом меня привезли сюда, и этот вопрос перестал меня занимать. Но, по-моему, лучше вообще расти без отца, чем с таким отцом, как твой.
Шаол усмехнулся и уже собрался задать Эдиону новый вопрос, как с другого конца переулка послышались шаги и хриплое дыхание.
В руках Эдиона мгновенно появились метательные ножи. Шаол выхватил меч – не свой, а неприметный меч караульного, позаимствованный в казарменном арсенале.
Вскоре они увидели человека. Он брел, одной рукой зажимая живот. Подойдя к стене пустующего дома, человек остановился, держась за кирпичный выступ. Эдион быстро убрал ножи.
