Каждый вдох давался раненому мятежнику с трудом. Шаол изо всех сил пытался унять дрожь в руках. Вскоре громко хлопнула входная дверь. Шаол весь обратился в слух. Эдион тоже слушал и, похоже, слышал все.
– Значит, вас пятеро? – нарочито громким голосом произнесла хозяйка. – Какая чудесная компания.
– Мы ищем беглеца, – прорычал мужской голос. – Освободи проход.
– А почему бы вам немного не отдохнуть? У нас есть особые покои, а вы все – такие рослые, ладные мужчины, – продолжала томно щебетать хозяйка. – Но за вход с оружием мы берем дополнительную плату. Таковы правила. А то мечи и кинжалы – штучки опасные, когда дым овладеет вами.
– Прекрати болтать! – прикрикнул на нее тот же голос. – Мы сюда пришли не дурман твой курить!
Судя по звукам, солдаты уже отдергивали портьеры и заглядывали в другие комнатки. У Шаола бешено колотилось сердце. Он старался лежать пластом, хотя рука сама тянулась к мечу.
– Не смею вам мешать, – кротко ответила хозяйка.
Затихший Рен вполне производил впечатление глубоко одурманенного. Шаолу оставалось надеяться, что его собственный маскарад не вызовет у солдат подозрений.
Портьера их комнатки резко отодвинулась.
– А где вино? – заплетающимся языком спросил Эдион.
Он пялился на солдат, отупело улыбаясь. В нем едва ли кто признал бы сейчас Волка Севера.
– Мы тут уже двадцать минут вашего вина дожидаемся.
Шаол старался ему подражать. Сощурившись, капитан разглядывал солдат. Хозяйка ошиблась: их было шестеро. Все – в черной форме. Ни одного знакомого лица. Кто они такие, черт побери? И почему охотятся за Реном?
– Вина! – потребовал Эдион, разыгрывая избалованного сынка какого-нибудь богатого торговца. – Немедленно!
Солдаты лишь выругались и двинулись дальше. Через пять минут они покинули притон.
* * *
Притон действительно служил мятежникам местом встречи, поскольку через час здесь появился Муртаг. Содержательница отвела их к себе. Там им всем пришлось держать стонущего и дергающегося Рена, пока хозяйка промывала, зашивала, смазывала и перевязывала его жуткую рану. По словам женщины, жизни мятежника ничего не угрожало. Но он потерял много крови и должен будет несколько дней лежать. Вставать ему нельзя еще и потому, что могут разойтись швы.
Все это время Муртаг расхаживал по комнате. Рен затих. Хозяйка принесла снотворное и буквально силой заставила его проглотить.
Шаол и Эдион сидели за столиком, едва втискиваясь в узкое пространство. Почти вся комната была заставлена ящиками с дурманящими зельями. Шаол старался не думать, каким снотворным хозяйка успокоила Рена.
Эдион поглядывал на дверь, запертую изнутри. Некоторое время он продолжал вслушиваться во все звуки, доносящиеся из других помещений.
– Почему за вами следили? – наконец спросил он у старика. – Кто эти люди?
– Не знаю, – ответил Муртаг, не останавливаясь. – Зато они знали, куда мы с Реном направляемся. У Рена в городе хватает осведомителей. Видно, кто-то оказался продажной тварью и выдал.
Эдион по-прежнему не сводил глаз с двери, сжимая рукоятку метательного ножа.
– Но они не из городской стражи. И не королевские гвардейцы. Даже капитан впервые видит их форму с эмблемой дракона. Вам обоим и остальным вашим людям нужно залечь на дно.
Муртаг молчал, и это молчание было тягостным.
– Куда мы переместим Рена, когда он окрепнет? – осторожно спросил Шаол.
Старик остановился. В глазах было столько горя, словно его внука не ранили, а убили.
– Я не знаю. У нас нет дома.
– А где тогда вы жили все это время? – сердито спросил Эдион.
– Где придется. Находили брошенные дома. Если подворачивалась работа и появлялись деньги, снимали жилье, где подешевле. Но сейчас…
Похоже, династия Ручейников лишилась своих богатств или те были для нее недосягаемы. Скорее, первое, раз они столько лет скитались и прятались. Но не иметь крыши над головой…
Лицо Эдиона оставалось бесстрастным, словно его это не касалось.
– Значит, у вас в Рафтхоле нет безопасного места, где Рен мог бы отлежаться и окрепнуть. – Генерал не спрашивал, просто констатировал факт.
Муртаг кивнул.
Эдион встал, подошел к темно-коричневому дивану, на котором спал Рен. Шаол видел, как дернулся его кадык. Но генерал быстро взял себя в руки.
– Расскажи капитану свои соображения по поводу магии, – попросил он Муртага.
* * *
За несколько часов (Шаолу они показались очень долгими) состояние Рена настолько улучшилось, что теперь его можно было перевозить в другое место. Вот только куда? Пока внук спал, Муртаг сообщил обо всем, что знал. Иногда старик переходил на шепот, рассказывая об ужасах, которые они претерпели, и о том, где и при каких обстоятельствах его внук заработал каждый шрам. Шаолу стала понятна молчаливость Рена. Чем меньше о тебе знают, тем больше шансов уцелеть.
По мнению Муртага (внук разделял его точку зрения), непонятные волны силы, ощущавшиеся в день исчезновения магии, наступали с трех сторон, образуя нечто вроде треугольника. Первая сторона соединяла Рафтхол и Студеный Край – земли, лежащие на северо-западе. Вторая сторона шла из Студеного Края к самой оконечности Пустынного перешейка, а третья – от него к Рафтхолу. На магию словно наложили заклятие.
У Эдиона при себе оказалась карта. Развернув ее, генерал снова и снова водил пальцем по трем линиям, будто намечая стратегию грядущих битв.
– Заклятие распространялось из нескольких точек. Оно было узконаправленным, как луч маяка.
Уставший Шаол барабанил пальцами по столу:
– А можно ли снять это заклятие?
– Из-за Аркера нам пришлось прервать работу. – Муртаг вздохнул. – Были люди, разбиравшиеся в подобных вещах намного лучше меня. Но все они, опасаясь ареста, покинули Рафтхол. Думаю, если заклятие наложили, должен существовать и способ его снять.
– Откуда нам начинать поиски? – спросил Эдион. – Король наверняка позаботился, чтобы никто не подобрал ключи к его замкам. К тому же нужно найти еще и сами замки.
Старик кивнул:
– Нужны очевидцы, которые бы подтвердили эти предположения. Грубо говоря, есть три места, где, по нашим прикидкам, было наложено заклятие. Но король сосредоточил там свои войска. Мы долго ждали возможности пробраться туда.
– Теперь понятно, почему ты без конца твердил Рену, чтобы был со мною полюбезнее, – лениво усмехнулся Эдион.
Будто услышав эти слова, Рен застонал, силясь прийти в сознание. Десять лет скитаний. Нашлось ли за долгие десять лет хоть одно место, где молодой герцог чувствовал бы себя в безопасности и не озирался бы по сторонам? Вот откуда его неуправляемый гнев и вечная настороженность. Это было присуще всей молодой поросли Террасена, сумевшей уцелеть. В том числе и Селене.
