Хорошо еще, что дело было в Праздник Середины Лета, ведь единственным местом (кроме фантастически уродливого городского стадиона), где могли разместиться все круги свидетелей, был прежний парадный плац, ныне – симпатичный лужок, заросший густой травкой, к югу от императорского дворца. Бальный зал держали про запас на случай дождя (с точки зрения Майлза, террористический план, цель которого – гибель от перегрева и кислородной недостаточности большей части правительства). Для пущего сходства с помолвкой, запомнившейся сильнейшей метелью и обильным снегопадом в Зимнепраздник, не хватало только летних ураганов. Но, ко всеобщей радости, денек выдался славным.
Утро началось с очередного официального завтрака в императорском дворце, на сей раз с Грегором и командой жениха. Грегор казался слегка помятым, но решительным.
– Как держишься? – тихонько поинтересовался Майлз.
– До ужина доживу, – заверил его Грегор. – А потом утопим преследователей в вине и сбежим.
Даже Майлз не знал, куда собрались удрать Грегор с Лаисой на брачную ночь: в одно из многочисленных владений Форбарра, загородное поместье кого-нибудь из друзей или вовсе на какой-нибудь из болтавшихся на орбите боевых крейсеров. Он был уверен лишь в одном – на императорской свадьбе новобрачным не устроят никакого «кошачьего концерта» под окнами. Грегор отобрал для охраны своих ворот самых грозных и начисто лишенных чувства юмора сотрудников Имперской безопасности.
Майлз вернулся в особняк Форкосиганов, чтобы переодеться в самый лучший парадный мундир Дома, тщательно украшенный боевыми наградами, которые он, как правило, не носил. Из третьего круга свидетелей на него будет смотреть Катриона в обществе тети и дяди. Скорее всего он ее не увидит, пока новобрачные не принесут все обеты.
Когда Майлз прибыл во дворец, там было полно народа. Он присоединился к отцу, Грегору, Ку с Дру, Генри Форволку с женой и всем остальным из первого круга свидетелей, собравшимся в приемной. Вице-королева отсутствовала – она помогала леди Элис. Обе женщины и Айвен прибыли буквально друг за другом. В лучах заходящего солнца к западному входу подвели лошадь Грегора – великолепного черного жеребца в сверкающей кавалерийской сбруе. Оруженосец в мундире Дома Форбарра вел белую красавицу-кобылицу, предназначенную Лаисе. Грегор вскочил в седло, внушительно величественный в своем красно-синем парадном мундире и чудовищно взволнованный. Окруженный пешей свитой, он торжественно проследовал мимо толпы к бывшим казармам, переделанным под гостевые палаты, где обитала комаррская делегация.
А там уже пришлось потрудиться Майлзу, поскольку стучать в дверь и требовать выдачи невесты было его обязанностью. За ним из окна наблюдали хихикающие комаррианки. В дверях появилась Лаиса с родителями, и Майлз отступил в сторону. Наряд невесты, как он отметил на будущее, состоял из белого шелкового жакета с потрясающими кружевами, белой шелковой юбки с разрезом и легких белых кожаных сапожек. Тщательно уложенные волосы украшал головной убор, с которого спадали каскадом цветы. Оруженосцы позаботились, чтобы невеста без осложнений загрузилась на борт на редкость малохольной – надо полагать, под воздействием транквилизаторов, – кобылки. Грегор подъехал поближе и незаметно пожал Лаисе руку. Они улыбнулись друг другу с взаимным восторгом. Отец Лаисы, невысокий кругленький комаррский олигарх, никогда в жизни не видевший живой лошади до репетиций свадебного шествия, храбро взял кобылу под уздцы, и вся кавалькада, развернувшись по широкому кругу, двинулась в обратном направлении мимо ликующих зрителей к южному лугу.
Свадебная площадка представляла собой круг, усыпанный разноцветным зерном. Сотнями килограммов. Маленький кружок в центре поджидал новобрачных. Его обрамляла шестиконечная звезда для главных свидетелей, дальше шла серия расширяющихся кругов для гостей. В первом круге – близкие друзья и родственники, за ними графы со своими графинями, дальше – высокопоставленные чиновники, офицеры и Имперские Аудиторы. Потом – дипломатические делегации. Народу набилось до упора, а на улице толпилось еще больше. Кавалькада распалась на две части, невеста с женихом спешились и вошли в круг с противоположных сторон. Лошадей увели, Майлзу и подружке Лаисы вручили традиционные мешочки с зерном, которым они должны были осыпать новобрачных – что удалось осуществить, не уронив мешков и не насыпав слишком много зерен друг другу в сапоги.
Майлз занял место на отведенном ему луче звезды, на свои лучи встали его родители и родители Лаисы, подружка Лаисы – напротив Майлза. Майлзу не нужно было подсказывать Грегору слова, и пока брачующиеся произносили обеты – на четырех языках! – он наблюдал за счастливыми лицами вице-короля с вице-королевой. Никогда еще он не видел отца плачущим на публике. Ну ладно, все сегодня исполнены сентиментальных чувств, но у некоторых – это слезы чисто политического облегчения. Уж он-то наверняка лишь по этой причине вынужден был смахнуть слезу со своих глаз. Впечатляющий публичный спектакль, церемония чертова…
Сглотнув, Майлз вышел вперед, чтобы движением ноги, отшвырнув зерна, разорвать круг и выпустить из него счастливую пару. Он воспользовался своей привилегией и первым пожал Грегору руку, а потом, поднявшись на цыпочки, чмокнул в щеку пунцовую новобрачную. На этом обязанности закончились, наконец-то Майлз был свободен и мог спокойно отправиться на поиски Катрионы. Продираясь сквозь толпу людей, сгребающих на память горстки зерна, он, как страус, тянул шею в попытке углядеть элегантную женщину в сером шелковом платье.
Карин вцепилась Марку в руку и удовлетворенно вздохнула. Кленовая амброзия оказалась хитом.
Грегор мудро взвалил часть астрономических затрат на своих графов. Каждому округу предложили открыть свой павильон около дворца и подавать любые местные деликатесы и напитки (разрешенные леди Элис и СБ), которыми им захочется попотчевать гостей. Эффект получился почти как на окружной ярмарке, но конкуренция вынудила поставить все лучшее, что мог дать Барраяр. Павильон округа Форкосиганов занимал одно из лучших мест в северо-восточном углу дворца, на самом верху дорожки, что вела в нижний сад. Граф Эйрел отписал ради такого случая тысячу литров вина, традиционный и очень популярный дар.
На столе рядом с винным баром лорд Марк Форкосиган и его предприятие предлагали гостям – та-да-да-дам! – свою первую продукцию. Матушка Кости с Энрике управляли большой группой прислуги из особняка Форкосиганов, наливавшей огромные порции кленовой амброзии высшим форам с такой скоростью, с какой могли передавать бокалы через стол. В конце стола в клетке светились и переливались сине-красно-золотым сиянием десятки новеньких жучков-светлячков. Там же стояла небольшая пояснительная табличка, из чего и как сделана амброзия. Этот текст Карин переписала сама, убрав из него и техницизм Энрике, и явную меркантильность Марка. Ну ладно, допустим, то переименованное жучье маслице, которое сейчас раздавали направо и налево, произвели вовсе не эти прекрасные жучки, но ведь дело всего лишь в упаковке, верно?
Из толпы выплыли Майлз с Катрионой в сопровождении Айвена. Майлз углядел отчаянно машущую им Карин и свернул к павильону. Майлз по-прежнему пребывал в радостном обезумении, в котором находился последние две недели. Катриона, поскольку для нее это был первый императорский прием, выглядела несколько ошарашенной. Карин схватила бокал амброзии и протянула приближавшейся троице.
