Леди Донна… Уж она-то не легкая добыча. Любой мужчина, осмеливавшийся распушить перед ней хвост, рисковал оказаться изрезанным на куски. Элегантная, утонченная, уверенная в себе… Женщина, которая отлично знает, чего хочет и как этого добиться. Женщина одного с Айвеном круга, свободно знает правила игры. Чуть старовата, конечно, но продолжительность жизни сейчас выросла настолько, что возраст не имеет значения. Поглядите на бетанцев. Бабушке Майлза вот-вот стукнет девяносто, а у нее, по слухам, завелся восьмидесятилетний ухажер. И почему он раньше не подумал о Донне?
Донна. Донна. Донна. Этой встречи он ни за какие коврижки не упустит!
* * *
– Я оставил ее дожидаться перед библиотекой, милорд, – донесся до ушей Карин знакомый рокот Пима. – Не желаете, чтобы я принес вам что-нибудь еще?
– Нет, спасибо, – раздался более высокий голос лорда Марка из глубины коридора. – Больше ничего не надо, благодарю.
Шаги Марка эхом разносились по коридору. Три быстрых шага, короткая пробежка, затем более размеренная поступь по арочному проходу к комнате. Пробежка? Марк? Как только он появился из-за угла, Карин вскочила. О Господи, ему явно не пошла на пользу столь быстрая потеря веса. Привычная тугая упитанность исчезла, и теперь он выглядел каким-то оплывшим, не изменилась лишь улыбка и сияющие глаза…
– А! Стой, где стоишь! – приказал он, схватил скамеечку для ног и подволок к Карин. Взобравшись на скамейку, он обвил руками любимую. Она тоже его обняла, и им стало не до разговоров. Они горячо целовались.
Марк на мгновение прервался, чтобы спросить:
– Как ты сюда добралась?
Затем еще пару минут не давал ей ответить.
– Пришла, – выдохнула наконец Карин.
– Пришла?! Да это добрых полтора километра!
Положив руки ему на плечи, Карин слегка отстранилась, глядя ему в лицо. Слишком бледный, осуждающе подумала она. Почти мучнистый. Хуже того, сходство с Майлзом снова проявилось вместе со скулами. Наблюдение, которое – Карин знала – приведет его в ужас. И она промолчала.
– Ну и что? В хорошую погоду мой папа каждый божий день ходил сюда пешком, невзирая на трость и все остальное, когда служил помощником лорда регента.
– Если бы ты позвонила, я послал бы за тобой Пима с машиной! Черт, да я бы сам за тобой приехал. Майлз сказал, что я могу пользоваться его флайером, когда захочу.
– На флайере? Шесть кварталов? – возмутилась Карин между очередными поцелуями. – В такое чудесное весеннее утро?!
– Ну, у них тут нет бегущих дорожек… м-м-м… как хорошо! – Он потерся носом о ее ухо, вдыхая аромат вьющихся волос, и осыпал поцелуями шею от уха до ключицы. Поцелуи жгли ей кожу. – Соскучился, соскучился, соскучился…
– Я тоже соскучилась, соскучилась, соскучилась! – Хотя они могли бы вернуться вместе, если бы он не возжелал заскочить на Эскобар.
– По крайней мере благодаря этой пешей прогулке ты такая горячая… ты можешь подняться в мою комнату и снять с себя всю эту теплую одежду… может Пыхтун немного поиграть, м-м?
– Здесь?! В особняке Форкосиганов?! Со всеми этими болтающимися вокруг оруженосцами?
– В настоящий момент я тут живу. – Теперь уже Марк отстранился и посмотрел на нее. – И оруженосцев здесь всего три, один из которых днем спит. – Между его бровями пролегла озабоченная морщинка. – А у тебя?..
– Еще хуже. Полный дом предков. И сестриц. Болтливых сестриц.
– Снять комнату? – выдвинул предложение Марк после некоторого размышления.
Карин покачала головой, пытаясь найти слова, чтобы выразить чувства, которых сама толком не понимала.
– Мы могли бы позаимствовать флайер Майлза…
Это предложение вызвало у нее невольный смех.
– Вот уж где точно слишком мало места! Даже если мы оба будем принимать твои мерзкие лекарства.
Да, неизвестно о чем он думал, когда покупал эту штуку. Лучше уж большой аэрокар с широкими откидывающимися сиденьями. Как в этом его бронированном лимузине, оставшемся с времен Регентства…
– Эй! Мы могли бы забраться на заднее сиденье, затемнить окна до зеркальности…
Карин беспомощно покачала головой.
– Ну хоть где-нибудь на Барраяре?
– В том-то и проблема, – вздохнула она. – Это Барраяр.
– На орбите? – с надеждой ткнул он в небо.
Карин горько рассмеялась:
– Не знаю, не знаю…
– Карин, что случилось? – Теперь он уже не на шутку встревожился. – Я что-то не так сделал? Не то сказал? Что я… Ты все еще сердишься из-за лекарств? Прости. Прости! Я перестану их принимать. Я… Я снова наберу вес. Все, что ты скажешь!
– Дело не в этом. – Карин еще чуть-чуть отодвинулась, не выпуская из рук ладони Марка. Она склонила голову набок. – Хотя я решительно не понимаю, почему из-за того, что ты похудел, ты кажешься на голову ниже. Какой-то непонятный оптический обман. Каким образом масса может повлиять на рост? Но нет, дело не в тебе. А во мне.
Марк сжал ей руки.
– Я не понимаю, – искренне растерялся он.
– Я размышляла над этим все десять дней, пока дожидалась твоего прилета. О тебе, о нас, обо мне. И с каждым днем чувствовала себя все более странно. На Колонии Бета все казалось таким правильным, таким логичным. Все в открытую, официально, разрешено. Здесь же… Я не смогла заставить себя рассказать о нас родителям. Я пыталась собраться с духом. Но не смогла даже сестрам рассказать. Может, если бы мы вернулись вместе, я бы не струсила, но… я струсила.
– Где… Ты что, вспомнила барраярские народные предания, где любовник девушки оказывается головой в чане для вымачивания шкур, когда ее родственники застукивают его с ней?
– Чане для вымачивания шкур? Нет!
– Я об этом думал… Полагаю, твои сестрицы запросто могут такое учинить, если примутся за дело всей командой. Открутить мне голову, я хочу сказать. И мать твоя сможет. Она вас всех обучила.
– Как бы мне хотелось, чтобы тетя Корделия была здесь! – Стоп, похоже, не очень удачное замечание в данном контексте. Чан для шкур, Бог ты мой! Марк настолько параноидален… Спокойно. – Я совсем о тебе не думала!
– О! – Голос его стал бесцветным.
– Да нет же, я не то хотела сказать! Я думала о тебе днем и ночью! О нас. Но я так неуютно себя чувствую после возвращения. Мне кажется, что меня снова запихали на мое прежнее место в замкнутое пространство барраярской культуры! Я это чувствую, но никак не могу этому помешать! И это ужасно!
– Защитная окраска? – По его тону было ясно, что он вполне понимает желание закамуфлироваться. Пальцы Марка пробежали по ее ключице и обхватили шею. Сейчас было бы так приятно ощутить, как он гладит шею… он так старался научиться дотрагиваться до кого-то и разрешить дотрагиваться до себя, научился преодолевать панику, спазмы и одышку… Дыхание Марка участилось.
