Майлза охватила внезапно жуткая уверенность, что, чем бы ни был подарок, время сейчас самое что ни на есть неподходящее. Он метнул на сидящего на другом конце стола Марка гневный вопрошающий взгляд, означающий «ты знаешь, что это еще за чертовщина?». Марк ответил неуверенным пожатием плеч «понятия не имею, извини» и с растущей тревогой уставился на Энрике.
Энрике извлек из кармана коробочку, обошел вокруг стола и положил ее между Майлзом и леди Элис. Иллиан с Галени напряглись в привычном для эсбэшников приступе паранойи. Галени чуть отодвинул стул. Майлз хотел было заверить их, что вряд ли это взрывчатка, но от Энрике всякого можно ожидать. Коробочка оказалась побольше той, что в последний раз ему дарила команда жуководов. Майлз мысленно взмолился, чтобы это оказался один из тех кошмарных позолоченных комплектов шпор, которые произвели в прошлом году фурор, особенно среди молодежи, в жизни своей ни разу лошади не видавшей. Пусть это будет что угодно, кроме…
Энрике гордо открыл крышку. Нет, там был не более крупный жучок-маслячок, там были целых три жучка. Три жучка-маслячка, чьи тельца отливали коричневым с серебром, они пытались забраться друг на друга, шевеля антеннами… Леди Элис отшатнулась, издав приглушенный писк. Иллиан мгновенно вскочил. Лорд Доно с любопытством перегнулся через леди Элис, и его густые темные брови поехали вверх.
Майлз, приоткрыв рот, обалдело смотрел на тварюшек, не в силах пошевелиться. Да, именно так. На каждой из маленьких спинок отливает серебром герб Форкосиганов. Спинки – до омерзения коричневые. По краям надкрыльев идет яркая серебряная канва с точной имитаций орнамента на рукавах мундиров оруженосцев. Цвета Дома Форкосиганов воспроизведены абсолютно точно. Знаменитый герб узнается мгновенно. Да что там, его, пожалуй, видно даже на расстоянии в два метра!
Подача блюд приостановилась – Пим, Роик и Янковский столпились у него за спиной, норовя заглянуть в коробочку.
Лорд Доно оторвал взгляд от жучков-маслячков, посмотрел на Майлза, потом – снова на жучков.
– Это… это какое-то оружие? – осторожно предположил он.
Энрике засмеялся и тут же принялся с энтузиазмом объяснять, что это его новый вариант жучков-маслячков, сопровождая свои объяснения совершенно излишней информацией о том, что они являются производителями маслица, которое в переработанном виде послужило очень хорошей основой для супа, салатного соуса и бутербродного масла. Мысленное представление Майлза об Энрике, склонившемся над микроскопом с крошечной кисточкой в руках, растаяло, когда ученый объяснил, что нет-нет, конечно, узор не нарисован, а скорее генетически создан и будет передаваться по наследству последующим поколениям жучков.
Пим поглядел на жучков, потом – на рукав своего мундира, которым так гордился, потом снова на грязную пародию на его регалии и поднял глаза на Майлза. В полном отчаяния взгляде читался молчаливый крик, который Майлзу не составило ни малейшего труда расшифровать: «Пожалуйста, лорд, ну пожалуйста, можно мы его заберем и прикончим прямо сейчас?»
Майлз услышал раздавшийся с дальнего конца стола встревоженный шепот Карин:
– Что происходит? Почему он молчит? Марк, пойди глянь…
Майлз откинулся на стуле и сквозь зубы выдавил Пиму настолько тихо, насколько был способен в данной ситуации:
– Он не хотел никого оскорбить.
Просто так вышло. Герб моего отца, моего деда, моего рода на этих мерзких рыгающих тараканах!..
Пим ответил приклеенной улыбкой. Глаза его сверкали от ярости. Тетя Элис застыла на стуле. Дув Галени, склонив голову набок, чуть сощурился и приоткрыл рот, предаваясь бог весть каким размышлениям. Впрочем, Майлз и не собирался спрашивать. С лордом Доно дело обстояло и того хуже: красный как рак, он затолкал себе в рот чуть ли не половину салфетки и издавал носом какие-то хрюкающие звуки. Иллиан, прикрыв пальцем губы, сохранял внешнюю невозмутимость, только в глазах его едва заметно читался восторг, отчего у Майлза внутри все перевернулось. Тут подоспел Марк и склонился к коробочке. Мгновенно позеленев, он в панике покосился на брата. Катриона, прижав ладошку ко рту, смотрела на Майлза широко раскрытыми глазами.
Из всех присутствующих мнение лишь одного человека имело для него значение.
Женщины, чей покойный, не оплакиваемый никем супруг был подвержен… кто его знает, каким вспышкам ярости. Какие сцены он закатывал дома или на публике? Майлз проглотил готовые вырваться эпитеты в адрес Энрике, эскобарцев, биоинженерии, бредовых представлениях братца Марка о предпринимательстве, жуков-блевунов в мундирах Форкосиганов, моргнул, сделал глубокий вдох и улыбнулся:
– Спасибо, Энрике. Твой талант лишил меня дара речи. Но, может быть, сейчас лучше убрать отсюда девочек? Ты ведь не хочешь, чтобы они… утомились. – Он тихонько закрыл коробочку и протянул ее эскобарцу.
Катриона незаметно перевела дух. Брови леди Элис поползли вверх с уважительным удивлением. Довольный Энрике вернулся на место, где приступил к демонстрации жучков-маслячков и объяснениям всем, кто сидел слишком далеко, чтобы видеть разыгравшийся спектакль, включая расположившихся напротив графа с графиней Форбреттен. Остальные молчали. Айвен издал короткий смешок, но мгновенно заткнулся после ядовитого замечания Марсии.
Майлз вдруг осознал, что яства, поступавшие прежде непрерывным потоком, где-то застряли. Он жестом подозвал ошалевшего вконец Пима и пробормотал:
– Несите следующую перемену, пожалуйста. – И мрачно добавил: – Только сначала проверь.
Пим, очнувшись, немедленно приступил к своим обязанностям.
– Слушаюсь, м’лорд. Я понял.
Следующей переменой оказался охлажденный озерный лосось, доставленный из округа Форкосиганов, без соуса из жучьего маслица, украшенный лишь дольками лимона.
Катриона наконец набралась храбрости вступить в разговор с соседом по столу. Поскольку вряд ли возможно поинтересоваться у офицера Имперской безопасности, «как дела на работе», то она начала с более, как она явно посчитала, общей темы.
– Как странно – комаррец, служащий в Имперской безопасности, – сказала она, обращаясь к Галени. – Ваша семья одобрила ваш выбор?
Глаза Дува едва заметно расширились, затем, наоборот, сузились и устремили взгляд на Майлза, который запоздало сообразил, что в предшествующей ужину беседе с Катрионой, желая подчеркнуть положительные стороны, как-то не соизволил сообщить ей, что почти вся семья Дува погибла в результате многочисленных комаррских восстаний и их последствий. А уж о странной связи между Марком и Дувом он вообще не знал, как сказать. Майлз пытался судорожно сообразить, как протелепатировать об этом Дуву, когда коммодор Галени спокойно ответил:
– Моя новая семья одобряет.
Делия, тревожно напрягшаяся, расплылась в улыбке.
– О! – По выражению лица Катрионы мгновенно стало ясно: она поняла, что допустила какой-то промах, но никак не поймет какой. Катриона посмотрела на леди Элис, судя по всему, еще не вполне оправившуюся после общения с жучками-маслячками, а потому не заметившую этой молчаливой просьбы о помощи.
