– О! – Голос Майлза был совсем жалким.
– Кросс-болл, – напомнил отец. – Хм.
– Нож попал в цель, – вздохнул Майлз. – Вонзился по самую рукоятку. Не стоит его проворачивать. – Он покосился на мать. – Письмо должно быть написанным от руки? Или послать его по комму?
– Ты только что сам ответил на свой вопрос. Если твой отвратительный почерк в последнее время улучшился, то, возможно, это будет милым штрихом.
– И докажет, что ты не диктовал письмо своему секретарю, – добавил граф. – Или, хуже того, он не составил его по твоему приказу.
– Секретарем пока не обзавелся, – вздохнул Майлз. – Грегор недостаточно меня загружает, чтобы оправдать наличие секретаря.
– Поскольку работа Аудитора связана со всякими крупными неприятностями в Империи, никак не могу пожелать тебе большей загруженности, – хмыкнул граф. – Но нисколько не сомневаюсь, что после свадьбы твоя работа оживится. Хотя… будет на один кризис меньше благодаря твоей отличной работе на Комарре.
Майлз поднял глаза, и отец понимающе кивнул ему. Да, вице-король Зергияра с королевой определенно входили в список посвященных о последних событиях. Без сомнения, Грегор отправил доклад Майлза, имеющий гриф «совершенно секретно», вице-королю для оценки.
– Ну… да. Если бы заговорщики выдержали изначальный график, в тот день погибли бы несколько тысяч ни в чем не повинных людей. Думаю, это крепко испортило бы свадебные торжества.
– Значит, ты заслужил небольшую передышку.
– А что заслужила госпожа Форсуассон? Ее тетя передала нам впечатление очевидца, рассказав об их участии в этом деле. Довольно пугающий опыт, на мой взгляд.
– Она должна была удостоиться благодарности от имени Империи, – сокрушенно сказал Майлз. – А вместо этого все засекретили, закопали как можно глубже. Никто ничего никогда не узнает. О ее храбрости, хладнокровии, умных действиях, обо всем ее героизме, черт подери… Все это просто… закопали. Это нечестно!
– В кризисной ситуации каждый делает то, что должен, – заметила графиня.
– Нет, – посмотрел на нее Майлз. – Не каждый. Большинство ломается. Я таких повидал. И знаю разницу. Катриона… она никогда не сломается. Она всегда пройдет дистанцию, всегда найдет силы. Она… она справится.
– Не считая того, что мы говорим о женщине, а не о лошади, – сказала графиня (черт побери, Марк сказал почти то же самое! Да что такое творится со всеми моими родными и близкими?!). – У всех есть свой предел, Майлз. У всех есть смертельно уязвимые точки. Просто у некоторых эта точка находится в нестандартном месте.
Граф с графиней снова обменялись одним из своих Телепатических Взглядов. Это чудовищно раздражало – Майлз чуть не взвыл от зависти.
Облачившись в жалкие остатки достоинства, он встал:
– Прошу меня простить. Мне нужно идти… полить растение.
Добрых полчаса он бродил в темноте по пустому парку с фонариком в одной руке и чашкой воды в другой, прежде чем ему удалось хотя бы отыскать проклятущее деревце. Скеллитум и в горшке выглядел довольно-таки жалко, а здесь казался совсем одиноким и потерянным. Росток жизни размером с палец на пустынном акре земли. К тому же тревожно хилый. Он что, вянет? Майлз вылил на скеллитум воду. На красноватой почве возникло темное пятно, мгновенно начавшее впитываться и испаряться.
Майлз попытался представить себе дерево, когда оно вырастет, – пяти метров высотой, со стволом объема и формы борца сумо, с похожими на щупальца ветвями, изгибающимися к небу. Затем попробовал представить себя сорока пяти – пятидесятилетним: возраст, до которого надо дожить, чтобы увидеть скеллитум выросшим. Будет ли он ворчливым холостяком-отшельником, эксцентричным, сморщенным – калекой, за которым будут ухаживать лишь озверевшие оруженосцы? Или гордым, хоть и замотанным отцом семейства, идущим по жизни рука об руку с элегантной, спокойной темноволосой женщиной и полудюжиной гиперактивных ребятишек? Может… может быть, гиперактивность можно погасить на генетическом уровне? Нет, родители наверняка обвинят его в жульничестве…
Это унизительно.
Он вернулся в свой кабинет, уселся за стол и после дюжины попыток состряпал лучшее извинение всех времен и народов.
Глава 11
Карин перегнулась через перила крыльца и посмотрела наверх. Тишина. Окна лорда Аудитора Фортица плотно зашторены.
– Может, они все ушли?
– Я же говорила, надо сначала позвонить, – проворчала Марсия. Наконец изнутри послышались шаги – легкие, быстрые. Распахнулась дверь.
– Ой, привет, Карин! Привет, Марсия! – заулыбался Никки.
– Привет, Никки, – улыбнулась в ответ Марсия. – Мама дома?
– Ага. Вы к ней?
– Да – если можно… Если она не занята…
– Да нет, не занята, в саду возится. Заходите. – Никки махнул рукой в сторону коридора и умчался на второй этаж.
Карин помедлила, пытаясь побороть неловкость, и повела сестру по коридору во внутренний двор. Катриона пропалывала цветы. Сорняки лежали на дорожке рядком, как расстрелянные пленники, и увядали в лучах предвечернего солнца. Очередной зеленый трупик шлепнулся в конец шеренги. Похоже, прополка служила для Катрионы своего рода терапией.
Заслышав шаги, она оглянулась. На лице мелькнуло подобие улыбки. Катриона бросила тяпку и распрямилась.
– О, привет!
– Привет, Катриона. – Карин замялась и решила для начала поговорить о чем-то нейтральном. – Красиво! – Она с любопытством оглядела садик.
Увитые виноградом стены, деревья – крошечное зеленое убежище в центре города.
Катриона кивнула:
– Это мой давний проект. Я тогда еще была студенткой, жила здесь. Тетя Фортиц сохранила почти все. Сейчас я бы кое-что изменила. Ладно… Может, присядем? – Она указала на изящный столик, окруженный стульями.
Марсия мгновенно воспользовалась приглашением, села и с деланным вздохом оперлась подбородком на руку.
– Чаю?
– Нет, спасибо, – покачала головой Карин, опускаясь на стул. В этом доме слуг нет, а значит, Катрионе придется отправляться на кухню и самой обслуживать гостей. А сестрам пришлось бы гадать, чьим же правилам следовать: простолюдинов – пойти всем вместе ей помочь, – или обнищавших высших форов – сидеть, ждать и притворяться, будто они не заметили отсутствие прислуги. К тому же они только что поели, и обед, который Карин едва поклевала, камнем лежал у нее в желудке.
Карин подождала, пока сядет хозяйка, и спросила:
– Я зашла… ну, мне хотелось узнать, нет ли у тебя новостей из… из особняка Форкосиганов.
Катриона резко напряглась:
– Нет. А с чего бы они должны быть?
– Ой! – Как это? Неужто маньяк Майлз до сих пор до нее не добрался? Карин полагала, что он явится сюда уже на следующее утро и будет оправдываться, как ненормальный. Не то чтобы Майлз был столь уж неотразим – нет, Карин вовсе так не считала, хотя он не больно-то обращал на нее внимание, – но напористости ему, безусловно, не занимать. Чем же он, черт побери, все это время занимается? – Я думала… – начала Карин, – надеялась… Понимаешь, я жутко беспокоюсь за Марка! Прошло уже почти два дня. И я надеялась, может, ты… что-нибудь знаешь.
