– Хм, – потер подбородок Аллегре. – Чтобы не мутить еще больше и так уже мутную воду, я бы попросил тебя повременить со звонком, пока мой аналитик не скажет, какое место госпожа Форсуассон занимает в этом деле.
– Ее место? Да она просто невинная жертва!
– Не спорю, – успокоил его Аллегре. – Меня волнует не столько возможная нелояльность, сколько обычная неосторожность.
СБ с самого начала не слишком радовалась участию Катрионы – не принесшего присяги гражданского лица, неподконтрольного Имперской безопасности – в самом горячем засекреченном событии года. А то и столетия. Несмотря даже на то, что Катриона собственноручно вручила им, неблагодарным, заговорщиков – в упаковочке, перевязанных ленточками.
– Неосторожность? По-моему, она, наоборот, чересчур осторожна.
– По твоим наблюдениям?
– По моим профессиональным наблюдениям.
Аллегре официозно кивнул:
– Да, милорд. Нам будет приятно это доказать. Не хочешь же ты, в конце концов, чтобы СБ… попала впросак.
На это Майлз мог лишь холодно кивнуть, проглотив крутившиеся на языке комментарии.
– Ладно-ладно, – снизошел он.
– Я прикажу аналитику информировать тебя как можно быстрее, – пообещал Аллегре.
Майлз с досадой стиснул кулаки и нехотя разжал. Катриона редко выходит из дому. Пройдут дни, прежде чем эти слухи доберутся до нее из других источников.
– Хорошо. Держи меня в курсе.
– Будет сделано, милорд.
Майлз отключил комм.
И тут до него запоздало дошло, что в своей рефлекторной боязни за распространение секретной информации он пошел на поводу у Ришара Форратьера. Десять лет службы в СБ даром не проходят. Майлз счел Ришара быком, а не психологом. Если бы он немедленно дал отпор, Ришар вполне мог отступить, пойти на попятную, побоявшись потерять потенциальный голос.
Ну, как бы то ни было, поздно пытаться переиграть разговор. И то, что Майлз проголосует против Ришара, продемонстрирует тщетность попыток шантажировать Форкосиганов.
И подарит ему до конца дней врага в Совете Графов… Заставит ли Ришара его блеф исполнить угрозу или, наоборот, отступить? Черт, да ему придется!
В глазах Катрионы Майлз едва-едва выполз из той ямы, которую сам себе вырыл. Ему хотелось быть вместе с ней, но, Бог ты мой, не на процессе же по обвинению в убийстве ее мужа. Она только-только начала забывать о своем кошмарном замужестве. Официальное обвинение снова протащит ее через весь этот кошмар, погрузит ее в пучину стресса, унижения, разочарования и усталости. Борьба за власть в Совете Графов – не тот садик, где растут цветы любви.
Конечно, вся эта затея обрубится на корню, если Ришар не получит графство Форратьеров.
Но у Доно нет ни малейшего шанса …
Майлз заскрежетал зубами. Теперь есть!
Секунду спустя он набрал другой код и принялся нетерпеливо ждать.
– Привет, Доно! – быстро проговорил Майлз, едва на головиде возникли очертания лица. Фоном служило строгое великолепие салона особняка Форратьеров. Когда изображение прояснилось, Майлз понял свою ошибку. С экрана радостно улыбалась Оливия Куделка. На щеке у нее темнела полоска грязи, под мышкой Оливия держала три свернутых пергамента.
– О… Оливия. Извини. Э-э… лорд Доно есть?
– Конечно, Майлз! Совещается со своим поверенным. Сейчас я его позову. – Она мгновенно исчезла. Майлз слышал, как она кричит: – Эй, Доно! Угадай, кто на связи!
Через считанные мгновения на головиде возникла бородатая физиономия. Доно Форратьер вопросительно поднял бровь.
– Добрый день, лорд Форкосиган. Чем обязан?
– Привет, лорд Доно. Мне тут пришло в голову, что по тем или иным причинам мы так и не закончили в тот вечер наш разговор. Хотел сообщить тебе – на случай, если ты сомневался, – что твои претензии на округ Форратьеров имеют мою полную поддержку и голос моего округа.
– Благодарю, лорд Форкосиган. Рад это слышать. – Доно чуть помедлил. – Хотя и удивлен… Ты дал мне понять, что предпочитаешь стоять выше всей этой кутерьмы.
– Предпочитал. Но мне только что нанес визит твой кузен Ришар. Ему удалось опустить меня до своего уровня прямо-таки с фантастической скоростью.
Доно закусил губу, пытаясь сдержать улыбку.
– Да, Ришар порой оказывает на людей именно такое воздействие.
– Мне бы хотелось завтра встретиться с тобой и Рене Форбреттеном. В особняке Форкосиганов или в любом удобном для вас месте. Думается, совместное стратегическое планирование вам обоим не повредит.
– Буду счастлив получить ваш совет, лорд Форкосиган. Когда?
Несколько минут совмещения графиков, коррекции и модификации планов на завтра и попутный звонок Рене Форбреттену – и в итоге договоренность о встрече на послезавтра. Майлз охотно предпочел бы встретиться прямо сегодня, сию секунду, но был вынужден согласиться, что сначала надо все трезво обдумать.
Он сердечно попрощался с обоими, как он надеялся, будущими коллегами и потянулся набрать очередной код. И замер. Если он сейчас позвонит Катрионе и станет вести обычную светскую беседу, зная, что происходит, то снова ее обманет. И крупно.
Но что ему, к дьяволу, сказать, когда Аллегре даст добро?
Майлз вскочил со стула и принялся вышагивать по комнате.
Запрошенный Катрионой год траура пошел бы на пользу не только ее израненной душе. Через год воспоминания о таинственной гибели Тьена выветрятся из памяти людей, и вдова сможет достойно появиться в обществе и спокойно принимать ухаживания мужчины, с которым знакома уже достаточно давно. Так ведь нет же! Сгорая от нетерпения, панически боясь потерять ее, Майлз принялся подталкивать и подгонять, пока не перехлестнул через край.
Да, не трепись он о своих намерениях по всему городу, Иллиан никогда не запутался бы и не проболтался. Не было бы скандала. Не было бы сплетен. Хочу машину времени, чтобы вернуться в прошлое и застрелиться.
Майлз вынужден был признать, что весь сценарий отлично укладывается в рамки политической дезинформации. В бытность свою тайным агентом он впадал в экстаз из-за куда меньших промахов своих противников. Если он сам ставит себе ловушку, так это знак свыше.
Ты уже угодил в собственную ловушку, болван!
Если бы он держал рот на замке, ему удалось бы выйти сухим из воды даже с этой утонченной полуложью насчет сада. Катриона по-прежнему работала бы у него и… тут он остановился. Кросс-бол. Был бы тот несчастный период его юности чуть менее несчастным, если б он так и не узнал об этой благой лжи? Ты предпочитаешь чувствовать себя дураком или быть таковым? Для себя он ответ знал точно. Неужели к Катрионе он проявит меньшее уважение?
