Я знала, что сказала бы Фрида о моем сне:
— Ты пытаешься понять мужское начало. По сути дела, им важна не сама добыча, им надо ее убить.
И догадывалась, что сказала бы Аннунген:
— Он сунул бабочку в карман и тут же погнался за новой?
Сиджесские кошки
Столбик термометра показывал 23 градуса в тени. Аннунген блаженствовала на пляже или изучала город. Я сидела дома, открыв дверь на балкон, и писала. Меня уже лихорадило от приближающегося конца, и я знала, что скоро наступит фаза, когда все остальное перестанет для меня существовать. Часы шли, и я потеряла счет времени.
Удивительно, но Фрида совсем не требовала моего внимания. Она посещала квартиру только для того, чтобы напомнить мне, что я должна сделать в отношении Аннунген.
— Она живет уже вторую неделю, но это вовсе не значит, что ты спасла ее, — поучала меня Фрида.
Я чувствовала себя под наблюдением и тратила слишком много сил, пытаясь понять, что у Фриды на уме и каким будет ее следующий ход. Она подавляла меня вопреки моей воле, и я несколько раз была близка к тому, чтобы рассказать Аннунген о нас с Франком. Но всякий раз находила отговорки, убеждая себя, что рискую испортить себе рабочий день, если в результате моего рассказа в доме возобладают чувства и хаос. Или: я только усложню для Аннунген ее и без того непростое положение. Однако давление Фриды мучило меня. Я уговаривала себя не обращать на нее внимания и поступать так, как считаю нужным. И даже старалась обхитрить ее. Но это было нелегко.
Однажды утром, оставшись дома одна, я подошла к красному телефону раньше, чем осознала собственные намерения. Набрала номер и ждала. Долго. Он явно был вне досягаемости. Может быть, ехал через туннель или стоял под душем. В трубке трещало. И вот, после всех этих месяцев, я неожиданно услышала его голос. Совершенно естественный. Все оказалось на диво просто. Я чувствовала это по его голосу.
— Да, Франк слушает!
Мне стало ясно, что к разговору с ним я не готова. Во всяком случае, при таких обстоятельствах.
— Да? — вопросительно повторил Франк.
— Это Санне, — прошептала я, словно надеялась, что он не услышит меня из-за дальности расстояния.
— Санне… Санне! Ты мне звонишь?
— Да, я только хотела…
— Но это же замечательно! Как ты поживаешь?
Чего он добивается? Почему он не спрашивает о деньгах? — подумала я, расправляя одной рукой исписанные страницы блокнота. Уголки страниц вечно загибались.
— Все хорошо, — сказала я.
— Ты даже не представляешь, сколько раз я приходил к тебе и сколько звонил. Пока однажды мне не открыл дверь человек, который там теперь живет. Где ты?
— Я… Так, немного путешествую, — уклончиво ответила я, почти ожидая услышать от него жалобу, что Аннунген тоже нет дома.
— Уехала, потому что разочаровалась во мне? Из-за того, что я так и не попросил развода? — В его голосе звучало почти торжество. По крайней мере, по голосу было не понять, что этот человек потерял свое состояние.
— Как у тебя с чесоткой? — спросила я, ведь я не могла спросить об этом у Аннунген.
— Я не заразился, — засмеялся он.
Я сглотнула и стала снова разглаживать страницы. Но это было непросто. К тому же к ним снизу пристала самоклеющаяся бумажка.
— Где мы можем встретиться? Мне сейчас было бы удобно освободиться на несколько дней, — захлебывался он.
— Встретиться со мной нельзя. Я тебе позвоню.
— Ты хоть немного соскучилась по мне?
— Не буду отрицать, — призналась я.
— Санне, ты хоть понимаешь, что ты для меня значишь?
— Не имею ни малейшего представления.
Воцарилось молчание. Его дыхание было настоящим, но голос вдруг изменился, стал даже подозрительным. Он продолжал:
— Послушай?.. Почему ты позвонила? Этот номер? Ты звонишь со своего телефона?
— О чем ты?
— У меня на экране телефона не твой прежний номер. И в справочной мне сказали, что тем номером больше не пользуются.
— Телефон упал в воду, — тут же солгала я.
— И ты получила новый? Но почему же ты так долго мне не звонила? — спросил он ласково, словно заигрывал с девочкой, которая убежала из дома. Однако за его дружелюбием я ясно слышала подозрительность. Может, он пытался узнать, где я нахожусь? Или где находится Аннунген? Почему он не спрашивает про деньги?
— Раньше не получилось, — сказала я.
— Но, Санне, я так за тебя беспокоился! Чего я только не передумал!
— Так беспокоиться из-за какой-то женщины?
— Ты не какая-то женщина! Где мы можем увидеться?
— У твоей жены, — сказала я.
Вряд ли я собиралась это говорить. В таком случае, я решительно не помнила, что собиралась сказать после этих слов.
На мгновение Франк перестал дышать. И это понятно. Чем это я занимаюсь? Террором?
— Что ты хочешь сказать? — немного устало спросил он.
Поскольку терять мне было нечего, я решила идти до конца.
— Спроси обо мне у Аннемур.
— Санне, ради Бога… Ты ей все рассказала?
— Нет, пока что не рассказала. Ведь я думала, что ты это сделаешь сам, — жестко сказала я, не доставив этим радости ни ему, ни себе.
Мне было слышно, как лихорадочно работает мозг Франка. Он трещал, как уставший компьютер.
— Я это сделаю, когда буду просить о разводе. Зачем раньше времени мучить и ее и себя, — мягко сказал он.
— Но ты же умолял ее вернуться домой?
— Что у тебя за фантазии?
— Франк, я кладу трубку. — Для заключительной фразы мой голос звучал слишком жалко.
— Подожди, дорогая, не клади. Сперва мне надо узнать еще кое-что. Прошу тебя!
— Слушаю.
— Почему ты звонишь? Сама захотела? Или тебя кто-нибудь попросил позвонить мне?
— Кто мог просить меня об этом?
— Два человека. Один в кожаной куртке с кольцом в носу и густой шевелюрой, другой — в темном костюме, бритоголовый. Но я с ними уже расплатился. Так что не верь, если они будут говорить, что действуют в твоих интересах.
— А в чем заключаются мои интересы?
— Этого я не знаю, я только даю тебе совет, — выдохнул он.
Мне все-таки удалось разгладить страницу одной рукой. Теперь уголки выглядели как надо.
— Франк, почему ты не спрашиваешь о деньгах?
— Тсс! Кто-нибудь может… Мы поговорим об этом… о том, что я тебе должен, когда встретимся! — громко закончил он.
