– Мы еще одни? – пробормотала Хермия.
Арне поднял голову, огляделся.
– Да.
– Давай-ка встанем, пока никто не пришел.
– Давай.
Но стоило Арне отстраниться, как Хермия снова притянула его к себе.
– Еще один поцелуй!
Он легонько поцеловал ее и все-таки встал.
Нашарив в траве трусики, Хермия торопливо их натянула, потом поднялась, отряхнула платье. Теперь, когда она выглядела прилично, ощущение жадной торопливости испарилось, и по всему телу разлилась чудесная расслабленность. Такая бывает порой, когда в воскресенье нежишься в постели, задремывая под звон колоколов.
Опершись на стену, она смотрела на море. Арне обнял ее за плечи. Ах как не хотелось возвращаться мыслями к войне, обману, секретности!
– Я работаю на британскую разведку, – без всяких преамбул сообщила Хермия.
Арне кивнул.
– Как раз этого я и боялся.
– Боялся? Почему?
– Потому что тогда ты в большей опасности, чем если бы пришла сюда просто повидаться со мной.
Было приятно, что первым делом он подумал о том, чем ей это грозит. Значит, и вправду любит.
– Но теперь ты тоже в опасности, просто потому, что здесь, со мной.
– Объяснись.
Усевшись на стену, Хермия попыталась собраться с мыслями. Придумать версию, чтобы он знал самый минимум, только то, без чего никак не обойтись, ей не удалось. Как ни обрубай тут и там, полуправда выглядела бессмыслицей – значит, придется рассказать все.
«Если уж прошу его рисковать жизнью, он имеет право знать, что и зачем».
И она поведала ему обо всем: про «Ночной дозор», про аресты на аэродроме в Каструпе, про огромные потери британских бомбардировщиков, про радар, установленный на острове Санде, про «небесная постель»-химмельбет и про участие во всем этом Поуля Кирке. По мере того как разворачивался ее рассказ, выражение лица Арне менялось. Веселость ушла из глаз, и вечная улыбка сменилась тревогой. Хермия даже засомневалась, возьмется ли он за дело.
Но будь он трусом, не стал бы летать на хрупких, из дерева и ткани, самолетиках, которыми обеспечена датская армейская авиация. А с другой стороны, то, что он летчик, – составная его мужественного имиджа. И как же часто он ставит удовольствие главнее работы!
«Но ведь потому я его и люблю: сама слишком серьезная, а он заставляет меня радоваться жизни. Кто же настоящий Арне – любитель удовольствий или рисковый парень?»
До нынешнего дня Хермия никогда не ставила его перед выбором.
– Я приехала попросить тебя сделать то, что сделал бы Поуль, останься он жив: отправиться на Санде, проникнуть на базу и осмотреть радарную установку.
Арне кивнул с самым серьезным видом.
– Нам нужны фотоснимки, причем хорошие. – Хермия нагнулась к велосипеду, расстегнула седельную сумку и вытащила маленькую тридцатипятимиллиметровую фотокамеру – немецкую «лейку».
Поначалу она думала взять еще более миниатюрную «минокс-рига», которую легче спрятать, но все-таки по оптике предпочла «лейку».
– Не исключено, – продолжала Хермия, – что важней поручения на твою долю не выпадет. Поняв, как работает их система радиолокации, мы сможем придумать, как ее побороть, и это спасет жизнь тысячам летчиков.
– Да, я понимаю.
– Но если тебя поймают, то казнят – расстреляют или повесят – за шпионаж. – Она протянула ему фотоаппарат.
Какой-то частью сознания ей хотелось, чтобы Арне отказался, ведь думать о том, какая опасность ему грозит, если он согласится, было очень тяжело.
«Но если откажется, – тут же мелькнула мысль, – как я смогу его уважать?»
Арне не взял камеру.
– Значит, Поуль возглавлял твой «Ночной дозор».
Хермия кивнула.
– Полагаю, туда входит большинство наших общих друзей.
– Лучше, чтобы ты не знал…
– Попросту говоря, все, кроме меня.
Она кивнула, с ужасом думая о том, что он скажет дальше.
– Ты считала, что я трус.
– Просто такого рода деятельность не вязалась с твоим образом…
– Из-за того, что я люблю вечеринки, много шучу и ухаживаю за девушками, ты решила, что у меня кишка тонка для подпольной работы?
Хермия промолчала.
– Ответь мне! – настаивал Арне.
С несчастным видом она снова кивнула.
– В таком случае я должен доказать, что ты не права.
Он вынул камеру из ее руки. Хермия уж и не знала, радоваться или горевать.
– Спасибо. – Она постаралась не зареветь. – Ты будешь осторожен, правда?
– Да. Но тут есть проблема. Всю дорогу на Борнхольм за мной был хвост.
– О черт! – Этого она не ожидала. – Ты уверен?
– Да. Я заметил двоих, которые болтались по базе, мужчину и женщину. Она была со мной в поезде, а он сменил ее на пароме. Когда я сошел на берег, он следовал за мной на велосипеде, а сзади шла машина. Я ушел от них, когда немного отъехал от Ронне.
– Видимо, считают, что ты сотрудничал с Поулем.
– Не забавно ли? Ведь этого не было.
– Кто они, по-твоему?
– Датские полицейские, действуют по приказу немцев.
– Теперь, когда ты от них ускользнул, они прочно уверились в твоей вине и наверняка всюду рыщут.
– Ну не могут же они обыскать каждый дом на Борнхольме.
– Да, не могут, но поставят под наблюдение причал парома и аэродром.
– Об этом я не подумал… Как же мне теперь добраться до Копенгагена?
«Не успел еще вжиться в роль, а мыслит совсем как шпион», – подумала Хермия.
– Придется тайком провести тебя на паром.
– И куда мне теперь? В летную школу возвращаться нельзя – туда они явятся первым делом.
– Поживешь у Йенса Токсвига.
– Значит, он входил в вашу организацию. – Арне помрачнел.
– Да. Он живет…
– Я знаю, где он живет, – перебил Арне. – Мы дружили с ним еще до того, как основался «Ночной дозор».
– Он может нервничать из-за того, что случилось с Поулем…
– Он не прогонит меня.
Хермия сделала вид, будто не замечает, как Арне рассержен.
– Предположим, ты сумеешь попасть на вечерний паром. Когда доберешься до Санде?
– Сначала надо поговорить с Харальдом, моим братом. Он работал там, когда база строилась, и сможет сказать, где там что. Потом целый день уйдет на то, чтобы добраться до Ютланда, потому что поезда вечно опаздывают. Думаю, буду там к вечеру во вторник, в среду проберусь на базу, а в четверг вернусь в Копенгаген. Как мне связаться с тобой?
