– Я понимаю, – покивала фру Олафсен, – я понимаю. Просто мне страшно…
– Так куда, Харальд сказал, он поехал? – спросила Хермия.
– В Кирстенслот, – ответила фру Олафсен. – Это замок под Копенгагеном. Там живут Даквитцы. Их сын, Йозеф, учился в одном классе с Харальдом.
– Но они сказали, что его там нет.
– Да, но он где-то неподалеку. Я разговаривала с сестрой Йозефа, Карен, они близняшки. Между ними, Карен и Харальдом, что-то есть, какое-то чувство.
– С чего ты взяла? – поразился пастор.
– С того, как звучит ее голос, когда она о нем говорит.
– Мне ты об этом ничего не сказала!
– Ты бы не поверил.
– Пожалуй, ты права, – покаянно улыбнулся пастор.
– Значит, вы думаете, Харальд где-то в окрестностях Кирстенслота и Карен знает, где он? – спросила Хермия.
– Да.
– В таком случае мне нужно туда.
Пастор достал часы из кармашка жилета.
– Последний поезд уже ушел. Останься на ночь, а утром я доставлю тебя к первому парому.
– Как это возможно, что вы так добры? Ведь из-за меня погиб ваш сын! – тихо, почти что шепотом выговорила Хермия.
– Бог дал, Бог и взял, – отозвался пастор. – Благословенно будь имя Господа.
Глава 26
«Шершень» был готов к полету.
Харальд установил провода, которые добыл в Водале. Последней его серьезной заботой стала прохудившаяся шина. Воспользовавшись домкратом от «роллс-ройса», он приподнял самолет, снял колесо и, доставив его в ближайший гараж, заплатил механику за работу. Кроме того, придумал, как можно дозаправиться в воздухе: придется вынуть стекло из окна кабины и через него дотянуть шланг до отверстия бензобака. И наконец, расправил крылья и специальными стальными штырями укрепил их в позиции для полета. Теперь самолет заполнил собой всю ширину церкви.
Он выглянул из окна. День был тихий, с легким ветерком и сквозными низкими облаками, которые помогут спрятать «шершень» от люфтваффе.
Сегодня они взлетят. Живот сводило от беспокойства, стоило ему об этом подумать. Даже полетать над Водалем в тренировочном «мотыльке» выглядело приключением, от которого волосы дыбом. А теперь он намерен тысячу километров пролететь над открытым морем!
Самолет такого типа задуман, чтобы лететь, не удаляясь от берега, и в случае неполадок спланировать на землю. Таким образом, маршрут отсюда до Англии следовало проложить над береговыми линиями Дании, Германии, Голландии, Бельгии и Франции. Но они с Карен полетят прямо в море, подальше от стран, оккупированных нацистами. Если что не так, садиться им будет некуда.
Харальд раздумывал над этим, когда в окно проскользнула Карен с корзинкой в руке, словно Красная Шапочка. У него сразу потеплело на сердце. Весь день, работая над самолетом, он думал о том, как они целовались сегодня утром, после кражи бензина, и то и дело прикасался к губам, чтобы оживить воспоминания.
Карен посмотрела на самолет и выдохнула:
– Вот это да!
Такая реакция была ему очень приятна.
– Хорош, правда?
– Но в таком виде ты не выведешь его через дверь.
– Знаю. Придется сложить крылья, а снаружи опять расправить.
– Так зачем ты расправил их здесь?
– Для тренировки. Второй раз я справлюсь с ними быстрее.
– И за сколько управишься?
– Не знаю.
– А солдаты? Если они нас увидят…
– Они будут спать.
– Значит, мы готовы, правда? – торжественным тоном проговорила она.
– Готовы!
– И когда полетим?
– Конечно, сегодня!
– О Боже!
– Если выжидать, только увеличишь шанс, что нас обнаружат еще до того, как мы взлетим.
– Я понимаю, но…
– Что?
– Наверное, я не ожидала, что это случится так скоро… – Она вынула из корзинки сверток и рассеянно подала ему. – Вот тебе холодное мясо.
– Спасибо. – Он внимательно на нее посмотрел. – Ты ведь не передумала, нет?
Она решительно затрясла головой.
– Нет. Просто вдруг вспомнила, что уже три года не правила самолетом.
Он подошел к верстаку, выбрал небольшой топорик и моток крепкой веревки, уложил их в ящик под приборной доской в кабине.
– Зачем это? – поинтересовалась Карен.
– Если свалимся в море, думаю, самолет потонет – мотор ведь тяжелый, – но крылья, когда они сами по себе, останутся на плаву. Так что если сумеем их отрубить, можно будет связать их вместе, и получится плот.
– Это в Северном-то море? Да мы сразу замерзнем.
– Все лучше, чем утонуть.
Ее передернуло.
– Ну, тебе видней.
– Еще хорошо бы печенья и пару бутылок с водой…
– Я возьму на кухне. Кстати про воду… мы пробудем в воздухе гораздо больше, чем шесть часов.
– И что?
– А писать как?
– Откроем дверь и будем надеяться на лучшее.
– Да, тебе хорошо!
– Ну извини! – ухмыльнулся он.
Она огляделась и нашла пачку старых газет.
– Вот, сунь их куда-нибудь.
– Зачем?
– Вдруг мне приспичит…
– Что-то я не пойму… – вскинул он бровь.
– И моли Бога, чтобы не довелось понять.
Он послушно положил газеты на сиденье.
– А карты у нас есть? – спросила Карен.
– Нет. Я решил, что мы просто полетим на запад, пока не долетим до земли, и земля эта будет Англия.
Карен покачала головой.
– В воздухе довольно трудно понять, где ты находишься. Я несколько раз терялась, просто летая тут по окрестностям. Вдруг нас снесет с курса? Чего доброго, сядем во Франции.
– Ого! Об этом я не подумал!
– Единственный способ сверить свое положение – это сравнить территорию, которая под тобой, с картой. Я посмотрю, может, у нас что есть дома.
– Давай.
– Пойду-ка я сразу и принесу все, что нужно. – Она вылезла в окно, теперь уже с пустой корзинкой.
Харальд так нервничал, что не смог куска проглотить. Отложил мясо, которое принесла Карен, и принялся складывать крылья «шершня». По задумке конструкторов, процедура должна быть несложной, чтобы владелец летательного аппарата мог проводить ее каждый раз, прежде чем поставить его в гараж рядом с автомобилем.
Чтобы верхнее крыло не задевало крышу кабины в сложенном положении, внутренняя часть подвижного сегмента была на петлях, поэтому первым делом Харальд отомкнул и поднял эти сегменты.
