Каждый человек, естественно, неповторим сам по себе, но, когда ужас преобладает и стадные инстинкты выходят на первый план, мы неожиданно становимся просто единой массой бегущих тел.
Главный вход оказался перекрыт.
Людей, пытавшихся выйти в направлении площади Европы, встретили запертые двери, а снаружи стояли одетые в военную форму люди со стрелковым оружием, и никто не знал, что происходит, но паника распространилась молниеносно.
Как большая стайка мелких рыбешек, оказавшихся в тени акулы, все сломя голову и не разбирая дороги бросились в разные стороны, стремясь вырваться наружу.
И время работало против подполковника Петера Трессинга, время и география, и он не успевал перекрыть все пути и блокировать всех внутри.
Но такое у него было задание.
Он стоял под холодным зимним солнцем, смотрел, как люди мечутся с внутренней стороны стеклянного фасада, и на своих парней, расходящихся все дальше в стороны и берущих под контроль все новые выходы, и задавался вопросом, как много времени пройдет, прежде чем паника охватит всех и каждого и что случится тогда.
Мужчина в костюме по-прежнему стоял наверху на мостике и широко раскрытыми глазами смотрел на происходящее под ним. А там все напоминало кадры из фильма-катастрофы. Или испанский забег от быков, но без самих животных, и шум голосов перекрывал все другие звуки, крики людей, напуганных чем-то невидимым для них, но все равно пробивавшихся вперед с единственной целью убраться как можно дальше от неведомой опасности.
Он видел военных снаружи.
Видел, как людской поток достиг других выходов, и на первых добравшихся туда навалились сзади следовавшие за ними, когда двери не открылись и там тоже. Как он медленно стал расползаться в стороны в поисках новых путей наружу, подобно лаве, стекавшей с горы.
Вокзал был закрыт с улицы. И почему, черт возьми, тогда?
В ухе он слышал крики своих коллег, застрявших среди общего хаоса и неспособных добраться, куда им требовалось, из-за опасности, что их собьют с ног и просто затопчут. Уже больше не видевших Уоткинса и двоих молодых мужчин и тоже не понимавших причину паники.
И еще троих на нижнем этаже, которые совсем недавно лицезрели их.
Двоих мужчин с желтым пакетом.
Те тогда находились наискось через зал от них, вроде бы рукой подать, а потом люди устремились вниз по эскалаторам, и здесь тоже сейчас царила настоящая чертовщина, а тех парней и след простыл.
А он стоял наверху на мостике в своем костюме и не мог больше ничего сделать. И приказал продолжать охоту, несмотря ни на что, пробиваться сквозь людской поток и искать их, они ведь не могли сбежать, все зависело от них.
Потом он закрыл глаза и надеялся, что в любом случае, независимо от того, почему заблокировали весь вокзал, это помешает парням и конверту выбраться наружу.
Альберт ван Дийк сидел на переднем сиденье, наклонившись вперед и закрыв голову руками.
Но вовсе не для того, чтобы его не увидели.
А чтобы ничего не видеть самому.
Он уже ранее успел убедиться, что Лео Бьёрк не умеет водить машину, но у того вдобавок явно отсутствовали здравый смысл и инстинкт самосохранения, и это стало настоящим шоком для него. На крутых поворотах центробежная сила прижимала Альберта к боковой двери, и он истошно орал, соревнуясь в громкости с ревом мотора, в то время как их машина на максимально возможной скорости мчалась вверх по узкому пандусу туда, где, как они надеялись, их ждал дневной свет.
Хорошо хоть щепки перестали обрушиваться им на крышу.
До этого они с шумом бомбардировали ее при столкновении с каждым шлагбаумом, поставленным здесь, чтобы никто не смог уехать, не заплатив за парковку. Лео посчитал их вполне преодолимым препятствием и решил рискнуть. И пусть он оказался прав, это не помешало Альберту до смерти испугаться, когда оранжево-белый полосатый столб чуть не упал им на ветровое стекло. И его дыхание еще долго не могло успокоиться, хотя он и быстро понял, что остался в живых.
За их спинами началось настоящее светопреставление по совершенно непонятной для них причине.
И если раньше их преследовали самое большее трое-четверо мужчин, от которых им удалось улизнуть, сейчас в зеркале заднего вида они наблюдали множество бегущих людей, словно за ними стали охотиться все жители Берлина, внезапно воспылавшие желанием вымазать их в смоле, извалять в перьях и выставить из города. Это просто не укладывалось в голове, отчего не становилось менее пугающим.
Опять же старые знакомые в костюмах снова появились на горизонте. Альберт заметил их среди возможных «линчевателей», когда Лео форсировал шлагбаумы. Они настойчиво пробивались сквозь толпу, и, даже если в конце концов исчезли за бетонными столбами и остались внизу, один из них прижимал к уху наушник, что выглядело плохим знаком.
Значит, были и другие.
И сейчас, когда Лео газовал в направлении улицы, вполне возможно, они находились наверху в своих автомобилях и ждали, когда придет их черед.
– Держись! – крикнул он.
Но в этом в принципе не было необходимости.
Альберт уже хватался за все, попадавшееся под руку, и в конечном итоге с такой силой вцепился в дверную ручку, что ногти впились в мягкий пластик, и, даже если бы ему понадобилось ослабить захват, это вряд ли удалось бы сделать сразу. Вдобавок он также вжался в спинку сиденья, словно каким-то образом мог удержаться на месте с помощью трения, и как раз собирался крикнуть Лео в ответ, что уже и так принял все возможные меры, когда понял, почему возник такой приказ.
Снаружи царил хаос.
Большая зеленая военная машина стояла поперек дороги. А перед ней военные в зеленой униформе раскатывали по асфальту ленту с шипами, которая могла иметь только одно назначение.
И это выглядело чистым абсурдом. Еще двадцать минут назад они сидели и мирно пили кофе. А потом внезапно их начали преследовать мужчины в костюмах, и сейчас целая армия преграждала им путь.
Однако, судя по скорости, Лео не собирался сдаваться.
Вдоль тротуара еще оставалось небольшое незащищенное пространство, и именно там он решил проскочить. И, поняв это, Альберт дополнительно уперся ногами в пол, а потом машина дернулась и наклонилась, когда правые колеса оказались на поребрике, и теперь им оставалось только надеяться, что шины по-прежнему целы.
Со всех сторон к ним устремились мужчины в зеленой униформе, но скорость была слишком высока, и они оставили их позади, а Альберт наклонился вперед и молил Бога, чтобы солдаты не начали стрелять.
Но ни один выстрел, к счастью, не прозвучал, и он облегченно перевел дух и именно тогда сообразил, как будут развиваться события далее, и страх снова закрался в его душу.
Ведь Лео явно задумал воспользоваться для продолжения бегства проходившей вдоль вокзала четырехполосной магистралью с очень интенсивным движением и не думал спрашивать ни у кого разрешения. Он уже, наперекор всем знакам, повернул на ведущую от нее подъездную дорогу, а потом, резко вдавив в пол педаль газа, попытался вклиниться в существовавшую, вероятно, только в его воображении брешь в мчавшемся перпендикулярно им потоке.
