– Ага, все точно как в аптеке, старичок. Ничего особенного, можешь доверять знаменитому военному гению Гарету Суэйлсу.
– Кто поедет на первой машине?
– Бросим монетку, – предложил Гарет, и серебряный талер Марии Терезии словно магическим образом появился у него на ладони.
– Орел, – сказал Джейк.
– Да, опять тебе не повезло, старина. Орел и есть. – Тут рука Джейка с быстротой атакующей кобры перехватила запястье Гарета и сомкнулась на ладони, в которой был зажат серебряный талер.
– Ну ты что! – протестующе воскликнул тот. – Уж не решил ли ты, что я стану… – И он обиженно замолчал.
– Не обижайся, – сказал Джейк, повернул ладонь Гарета к себе и внимательно рассмотрел монету у того в ладони.
– Симпатичная дама эта Терезия, – пробормотал Гарет. – Какой высокий лоб, какой чувственный рот! Готов спорить, она была отличной любовницей.
Джейк отпустил его руку и встал, отряхивая бриджи и пытаясь скрыть смущение.
– Пошли, Грег! Пора начинать подготовку, – крикнул он молодому харари, наблюдавшему за воинами, работавшими над тем местом, где стояли броневики.
– Желаю удачи, старина, – крикнул им вслед Гарет. – Голову держи пониже!
* * *
Джейк Бартон сидел на боевой башне «Присциллы», свесив ноги в люк, и смотрел на горы. Он видел только их нижние склоны, круто вздымающиеся вверх, к огромным массам клубящихся облаков, закрывавших небо.
Эти валы раздувались, распространяясь дальше, и, крутясь медленно и вязко, как патока, спускались все ниже по каменистым уступам. Горы уже исчезли, проглоченные этими чудовищными облаками, и вся масса последних тяжело вздымалась, словно брюхо, переваривающее проглоченную жертву.
Солнца видно не было – впервые с того дня, когда они прибыли в пустыню Данакил. Холод от клубящихся облаков налетал как бы залпами, порывами, обвивая Джейка своими ледяными пальцами, так что руки покрывала гусиная кожа и он то и дело трясся как от озноба.
Грегориус сидел на башне рядом с ним и тоже смотрел вверх, на серебристые и темно-синие тучи, чреватые грозой.
– Скоро пойдут сильные дожди, – сказал он.
– Здесь?
– Нет, не здесь, не в пустыне. Выше, в горах. Дожди будут сильные, с грозами.
Джейк еще некоторое время смотрел на горные вершины и обнаженные склоны, наводящие ужас своей величиной, потом повернулся к ним спиной и обозрел равнину на востоке, испещренную стволами редких деревьев. Пока что там не наблюдалось никаких признаков итальянского наступления, разведчики тоже ничего такого не доносили, так что он повернулся обратно и навел бинокль на нижние склоны ущелья, в то место, откуда Гарет должен был подать ему сигнал о подходе неприятеля. И ничего там не увидел, кроме обломков камня и усыпанных булыжниками и щебнем склонов.
Он осмотрел более низкие участки, где последние невысокие дюны красноватого песка разбивались как волны о первые каменные выступы горных отрогов. В этих местах поверхность равнины была волнистой и кое-где поросла редкой, бледной и выгоревшей на солнце травой, но во впадинах торчали мощные шипастые заросли кустарника. Кустарник был достаточно высокий и густой, чтобы спрятать сотни сидящих в засаде воинов харари, которые терпеливо лежали под их прикрытием, прижимаясь животами к земле. Гарет придумал способ справиться с итальянскими танками и послал Грегориуса в ущелье, чтобы тот добрался до городка Сарди вместе с сотней всадников и пятьюдесятью вьючными верблюдами. Под командованием Грега они выворотили рельсы с запасных путей сортировочной станции за железнодорожным вокзалом, навьючили эти тяжелые стальные брусья на верблюдов и перевезли их назад по предательски опасной тропе вниз, на равнину.
Гарет объяснил, как следует использовать эти рельсы, разбил свой отряд на группы по двадцать человек в каждой и начал тренировать, пока они не научились пользоваться рельсами так эффективно, как он только мог надеяться. Теперь требовалось только одно: чтобы «Свинья Присцилла» привела за собой итальянские танки сюда, на этот холмистый участок дюн.
Не имея бронесил, они, по расчетам Гарета, могли удерживать итальянцев у входа в ущелье около недели. Согласно его стратегическому плану, воины харари заняли позиции на левом фланге и в центре, наладив хороший контакт с галла, разместившимися на правом фланге. Он тщательно наметил секторы обстрела для пулеметов «виккерс», чтобы любая атака итальянской пехоты при отсутствии поддержки и прикрытия бронесилами оказалась самоубийственной.
Им придется прокладывать себе дорогу к ущелью с помощью артиллерии и бомбардировок с воздуха. И им потребуется на это по меньшей мере неделя, если, конечно, ему удастся отговорить раса Голама от намерения самому атаковать итальянцев. Эта задача представлялась Гарету весьма трудной, поскольку в старческих венах раса по-прежнему текла горячая кровь настоящего воина.
Когда итальянцам удастся с боем пробиться к устью ущелья и заставить эфиопское войско отступить в его глубину, им понадобится еще неделя тяжких боев и трудов, чтобы пройти его насквозь и добраться до городка Сарди, при условии, конечно, что раса опять-таки удастся удержать в чисто оборонительной роли.
Как только итальянцы вырвутся из ущелья, в бой можно будет бросить бронированные машины, чтобы сдержать их наступление еще на день или два, но как только с броневиками будет покончено, кончится и бой. И тогда перед итальянцами откроется легкий путь по плоскогорью, и мышеловка, приготовленная для эфиопского войска, захлопнется. Хорошо еще, если жертва успеет из нее выбраться.
Гарет сообщил все это ли Михаэлю, находившемуся в императорской штаб-квартире на берегу озера Тана, связавшись с ним по телеграфу. Принц прислал в ответ телеграмму с выражением благодарности императора и уверениями в том, что судьба Эфиопии решится в течение двух недель.
«Продержитесь в ущелье две недели, и ваша задача будет полностью выполнена, точка. Этим вы заслужите благодарность императора и всего народа Эфиопии».
Итак, неделю нужно было продержаться здесь, на равнине. Но все зависело от первого столкновения с итальянской броней. По наблюдениям Гарета и Джейка, подкрепленным сообщениями разведчиков, танковые силы итальянцев состояли теперь из четырех машин. Их следовало вывести из строя одним ударом, от этого зависела вся оборона входа в ущелье.
Джейк вдруг обнаружил, что очень увлекся всяческими мечтаниями и вообще грезил наяву. Его мозг все время занимали разнообразные проблемы, с которыми они столкнулись, и рискованные ходы, которые они могли бы предпринять. Грегориусу потребовалось хлопнуть его по плечу, чтобы привести в себя.
– Джейк! Сигнал!
Он быстро оглянулся на горный склон. Бинокль ему не понадобился. Гарет подавал сигналы с помощью примитивного гелиографа, который сам состряпал из зеркальца для бритья из собственного набора туалетных принадлежностей. Яркие вспышки света резали Джейку глаза даже на таком расстоянии.
