И тут Джейк почувствовал гнетущее беспокойство, даже чувство вины. Он-то знал, что через неделю после их отбытия все четыре бронированные машины превратятся просто в груды металлолома. Во всем войске раса не найдется ни единого человека, который мог бы поддерживать старые и капризные моторы в рабочем состоянии.
Но даже если их введут в бой еще до того, как моторы сдохнут, они будут представлять угрозу только для пехоты, не имеющей никакой поддержки. В тот момент, когда они столкнутся с итальянскими бронированными машинами, сразу же выяснится, насколько они устарели. Броня даже легкого итальянского танка CV-3 непробиваема для пулеметов «виккерс», что установлены в их броневиках, а вот против ответного огня противника, против 50-миллиметровых пушек и их бронебойных снарядов, тонкая стальная броня не выстоит. И никто не сумеет объяснить это расу, никто не научит его тому, как добиться наилучших результатов от использования этого жалкого оружия, которое теперь имеется в его распоряжении.
Джейк отлично представлял себе первый бой, в который устремится рас Голам и который станет для него последним. Пренебрегая маневрами и вообще стратегией, он, несомненно, бросит все свои силы – бронированные машины, пулеметы «виккерс», устаревшие винтовки и сабли с мечами – в одну-единственную фронтальную атаку. Именно так он бился во всех своих битвах, именно так он будет биться и в свою последнюю.
Джейк Бартон ощущал, как сердце наполняется сочувствием к этому храброму старцу, который выкрикивал сейчас слова вызова современной военной державе, готовый до самой смерти защищать то, что принадлежит ему по праву. И еще он чувствовал, что в нем просыпается странное и любопытное чувство безрассудной дерзости. Он хорошо знал это ощущение, потому что обычно оно заводило его в опасное и совершенно безысходное положение.
«Забудь про это! – твердо приказал он сам себе. – Это их война. Бери деньги и вали отсюда!» И тут он вдруг взглянул через задымленную пещеру туда, где сидела Вики Камберуэлл. Она зачарованно слушала старого раса, взор ее затуманился, она склонила свою золотистую головку, почти прижавшись к черным кудрям Сары Сагуд, стараясь не пропустить ни слова перевода.
Она заметила, что Джейк наблюдает за ней, улыбнулась и энергично закивала – словно прочла его мысли.
«Вики тоже здесь бросить? – раздумывал Джейк. – Бросить их всех и удрать с золотом?» Он отлично понимал, что ничто на свете не заставит Вики уехать вместе с ним. Для нее все было сосредоточено здесь, ее будущие репортажи и статьи; она уже полностью включилась в эти события и будет стоять до конца – неизбежного конца.
Самым разумным было бы убраться отсюда, самым идиотским – остаться и драться на чужой войне, которая уже проиграна, еще не начавшись; самым идиотским было бы поставить на кон двадцать тысяч долларов – его долю в доходах партнеров – и все планы на будущее, на новый мотор Бартона, на завод, который будет его выпускать; и все это против хлипкого шанса завоевать юную леди, которая уже сейчас обещает жизнь, полную сплошных бед и неприятностей.
«Никогда у меня не хватало ума сделать правильный выбор», – горестно размышлял Джейк, улыбаясь Вики.
Рас внезапно замолк, тяжело дыша от обуревавших его сильных эмоций и от усилий, которые ему пришлось приложить, чтобы их выразить. Его слушатели молчали, завороженные, загипнотизированные его речью, и по-прежнему не сводили глаз с тощей фигуры в длинной рубахе и в парике из шкуры льва на голове.
Рас сделал повелительный жест, и один из его гвардейцев передал ему обнаженный широкий двуручный меч с длинным клинком. Старец оперся на него всем своим весом и снова отдал какую-то команду, и слуги внесли в пещеру боевые барабаны. Эти церемониальные барабаны достались ему от отца, а тому – от его отца, в эти барабаны били при Магдале, в сражении с английскими войсками Нэпира, при Адуа, в битве с итальянцами, и в сотнях иных сражений.
Барабаны были высокие – по плечо взрослому мужчине, искусно украшенные резьбой по дереву. Барабанщики заняли свои места, зажав инструменты между ног.
Ритм задавал барабан с самым низким звуком, а остальные сопровождали его различными вариациями и контрапунктами; от этого грохота переворачивались все внутренности, а мозги теряли способность ясно мыслить.
Старый рас слушал грохот, склонив голову над рукоятью меча, пока ритмичные раскаты не овладели всем его существом, и тогда у него начали подергиваться плечи, а голова рывком поднялась вверх. Сделав внезапный прыжок, словно птица, пускающаяся в полет, он выскочил на пятачок свободного пространства перед барабанщиками. Огромный меч высоко взлетел над его головой, и он начал боевой танец.
Гарет взял Михаэля Сагуда за рукав и, повысив голос, чтобы перекричать грохот барабанов, продолжил разговор с того места, где их перебили.
– Тоффи, мы говорили насчет денег.
Джейк услышал его слова и наклонился поближе, чтобы услышать ответ принца, но тот молчал, глядя, как его отец подпрыгивает и крутится в сложном, почти акробатическом танце.
– Мы доставили тебе товар, старина. Договор есть договор.
– Пятнадцать тысяч соверенов, – задумчиво произнес принц.
– Точно, именно так, – согласно кивнул Гарет.
– Очень опасная сумма, – пробормотал принц. – Людей и за меньшие суммы убивали.
Ему никто не возразил.
– Я, конечно же, думаю о вашей безопасности, – продолжал принц. – О вашей безопасности и о шансах моей страны выстоять и пережить вторжение. Без инженера, который мог бы обслуживать эти машины, без солдата, который научил бы моих людей пользоваться этим оружием, эти пятнадцать тысяч будут потрачены впустую.
– Мне, право же, очень жаль, – заверил его Гарет. – У меня от всего этого просто сердце разрывается, я буду всей душой болеть за вас, когда буду ужинать в кафе «Ройял», точно тебе говорю, но, сказать по правде, Тоффи, ты уже давно должен был об этом подумать.
– Да-да, конечно. Я и подумал, мой милый Суэйлс, уверяю тебя, я очень долго над этим думал. – И принц, улыбаясь, повернулся лицом к Гарету. – Я подумал, что никто не будет настолько глуп, чтобы нагрузить на себя пятнадцать тысяч золотых соверенов, пребывая в самой середине Эфиопии, а потом попытаться выбраться из страны без личного разрешения и одобрения раса.
Они непонимающе уставились на него.
– Можете себе представить, как рады будут шифта, бандиты из горных районов, когда узнают, что столь огромная добыча продвигается безо всякой охраны по их территории?
– А они, безусловно, узнают, – пробормотал Джейк.
– Боюсь, что их об этом проинформируют. – Принц обернулся к нему.
– А если мы попробуем уйти тем же путем, каким добрались сюда?
– Пешком через пустыню? – принц грустно улыбнулся.
– Мы можем потратить часть золота и купить верблюдов, – предположил Джейк.
– Хороших верблюдов достать нелегко, к тому же кто-нибудь может сообщить о ваших передвижениях итальянцам или французам, не говоря уж о племенах Данакила – тамошние парни из-за единственного золотого соверена готовы собственной матери глотку перерезать.
