– Я сбросил одну-единственную стокилограммовую бомбу, – рассказывал юный Муссолини, – с высоты менее ста метров, и она упала точно в центр идущего галопом отряда. Они разлетелись во все стороны, как лепестки отцветающей розы, а их предводителя в темных одеждах взрывом подбросило так высоко, что он, казалось, вот-вот врежется в крыло моего самолета. Превосходное было зрелище, просто великолепное!
Бадольо был счастлив, что теперь в его распоряжении есть молодые люди, в жилах которых течет такая горячая кровь. Он даже наклонился вперед, сидя во главе стола, заставленного сияющим серебром и сверкающим хрусталем, чтобы получше разглядеть летчика в его красивом синем мундире. Классические черты лица и грива темных курчавых волос на голове были истинным воплощением молодого бога Марса, как его видят настоящие художники. После чего генерал обернулся к полковнику авиации, сидевшему рядом с ним.
– Полковник, что вы можете сказать об этих молодых людях из итальянской авиации? Я слышал множество мнений по поводу воздушной войны – и за, и против, и мне хотелось бы услышать ваше мнение. Не следует ли нам пустить в дело горчичный газ?
– Думаю, что выражу общее мнение этих молодых людей. – Полковник отпил вина и посмотрел на молодого летчика, которому не исполнилось и двадцати, ища подтверждения. – Полагаю, что ответ должен быть положительным, мы должны использовать любое оружие, имеющееся в нашем распоряжении.
Бадольо кивнул. Он тоже придерживался такого мнения, так что на следующее утро приказал доставить баллоны с горчичным газом со складов в Массаве, где генерал де Боно был готов держать их до бесконечности, и развезти по аэродромам, на которых базировались эскадрильи Regia Aeronautica. Тысячи и тысячи варваров Эфиопии скоро на собственной шкуре почувствуют разъедающее действие после того, как уже испытали на себе продолжительные артиллерийские обстрелы и атаки с воздуха, которые, следует отметить, они переносили со стоицизмом, недоступным солдатам большинства европейских армий, и тем не менее им никогда не пережить поражающее действие этой субстанции, превращавшей открытые пастбища и горные просторы в поля ужаса и смерти. Босоногие в своем большинстве, они особенно уязвимы для воздействия этого беззвучного и коварного оружия, разъедающего кожные покровы, слоями сдирающего их с тела, а потом отделяющего еще живую плоть от скелета.
Это решение было одним из многих принятых в тот день новым командующим, и оно знаменовало собой резкую перемену в стратегии и тактике – от бесконечных промедлений генерала де Боно и его нерешительных действий, пусть даже и несущих вроде как цивилизаторские задачи, к новой концепции тотальной войны, войны с одной-единственной целью.
Муссолини желал поручить эту задачу настоящему ястребу, и выбор был сделан правильно.
Ястреб стоял в центре большого помещения на втором этаже двухэтажного здания штаба в Асмаре. Он был слишком охвачен яростным нетерпением, чтобы просто сидеть за столом. Когда он начинал ходить взад-вперед по выложенному плиткой полу, его каблуки стучали по керамической плитке как по боевому барабану. Его гибкая и плавная походка свидетельствовала, что он чувствует себя гораздо моложе своих шестидесяти пяти лет.
Голову он держал низко, прижимая ее к своим борцовским плечам и выставив вперед нижнюю челюсть – тяжелый подбородок под огромным и бесформенным округлым носом, коротко подстриженные седые усы и широкий, плотно сжатый рот.
Глаза его глубоко сидели в темных провалах глазниц, напоминая глаза трупа, но очень живо блестели и отлично видели все вокруг, пока он просматривал списки командиров дивизий и полков, которых он оценивал, исходя из одного-единственного критерия: боевой это офицер или нет.
Ответ слишком часто был отрицательный или, в лучшем случае, неопределенный, поэтому он с нескрываемым удовольствием отметил наличие одного офицера, которого безусловно считал настоящим солдатом, на кого полностью мог положиться.
– Да! – И он энергично закивал. – Это единственный полевой командир, который сумел проявить инициативу, который предпринял реальную попытку схватиться с неприятелем. – Он сделал паузу и поднес к глазам очки для чтения, которые до этого держал в руке. – Он провел решительный бой, нанес поражение противнику, который потерял почти тридцать тысяч человек, и сам не понес никаких потерь. Это уже само по себе огромное достижение, и оно, мне кажется, не нашло должного признания. Его непременно следует наградить! Орден Святого Мауриция и Святого Лазаруса по меньшей мере. Храбрецов следует выдвигать и награждать! Сами поглядите – это же отличный пример! Как только он выяснил, что у противника имеются броневые силы, у него хватило солдатской смекалки заманить эти броневики в приготовленную ловушку, так тщательно, смело и хладнокровно организовать и провести бой, что те попали прямо под огонь его заранее установленной на позиции артиллерии. Это был смелый и весьма изобретательный маневр, и он должен был увенчаться успехом. Если б только командир его артиллерии обладал такими же стальными нервами, он бы преуспел еще больше, заманил бы в ловушку всю бронированную колонну противника и уничтожил ее. Это не его вина, что артиллеристы потеряли над собой контроль и открыли огонь преждевременно.
Генерал замолчал и навел свои очки на большую глянцевую фотографию, на которой был изображен граф Альдо Белли в горделивой позе на обломках «Горбатой Генриетты». Разбитый корпус с дырой от снаряда был на первом плане, а позади него валялось с полдюжины трупов в изорванных шамма. Их собрали на поле боя и с большим вкусом разложили вокруг под руководством Джино, чтобы придать фотографии большую достоверность. Граф Альдо Белли, невзирая на явное нежелание своего фотографа и наперекор его инстинкту самосохранения, решил вернуться сюда и зафиксировать все это для истории на фотографиях, правда, только после того как майор Кастелани убедил его, что неприятель покинул поле боя. Графу не пришлось слишком долго здесь задерживаться, он заставил Джино поторопиться со съемками, и когда дело было сделано, тут же вернулся на укрепленные позиции над Колодцами Чалди и больше не высовывал оттуда носа. Тем не менее фотографии явились весьма впечатляющим дополнением к его официальному рапорту.
А Бадольо уже ревел как разъяренный лев.
– Несмотря на некомпетентность своих младших офицеров – и тут я всем сердцем ему сочувствую, – он сумел лишить противника половины его бронированных сил, а также истребить половину его живой силы. – Он яростно стукнул по рапорту своими очками. – Этот человек – настоящий боец, огнедышащий дракон, никаких сомнений! Уж я-то узнаю таких с первого взгляда! Настоящий огнедышащий дракон! И такой подвиг следует поощрить. Вызовите его. Пошлите радиограмму, пусть немедленно прибудет в штаб.
Что касается графа Альдо Белли, то для него в кампании наступил совсем не такой уж неприятный перерыв. Лагерь возле Колодцев Чалди его усилиями был превращен из передового поста на границе с адом в довольно приятное для проживания убежище со всеми необходимыми удобствами и приспособлениями, такими как устройства для приготовления льда и канализация, промываемая проточной водой. Укрепления ныне были достаточно мощны и крепки, чтобы создавать ощущение полной безопасности. Инженерное обеспечение, как всегда, было самого высокого качества, крытые траншеи растянулись повсюду, а Кастелани тщательно разработал систему огня, при которой сектор обстрела одного орудия или пулемета частично перекрывал сектор обстрела соседнего. Все позиции были огорожены многочисленными рядами колючей проволоки.
