— Там Лиля, — пояснила она с вызовом в ответ на вопрошающий взгляд Егора.
Потом устроилась на заднем сиденье и уставилась в окно. Она не собиралась больше показывать слабость, но с замиранием сердца замечала любое движение Егора, изнывая от нетерпения…
Это произошло, как только машина свернула с кольцевой автодороги. Москва осталась позади.
— Привет-привет! — хихикнула из динамика Лиля. — Ну что, значит, Байкал?
До него еще ехать и ехать, я до сих пор не могу поверить, что мы выбрались. Но раз мы это слушаем, значит, все-таки ввязались в эту авантюру! И это здорово. Поскольку я записываю этот диск задолго до поездки, все мои мысли носят гипотетический характер. Наверное, сейчас раннее утро, и пробок еще нет. Дождь или солнце — неважно. Впереди пять с половиной тысяч километров. Какая огромная у нас страна, рехнуться можно. Взять хотя бы новогоднюю ночь. Новый год идет по стране — сколько? Восемь часов? Когда он уже наступил в Петропавловске-Камчатском, в Москве только три часа дня. Не говоря уж о Калининграде. Просто в голове не укладывается.
И пока это все еще «не укладывается», мы уже едем. Кстати, едем мы по трассе М7, знаменитой Владимирке, Владимирскому тракту, по которому гнали в Сибирь заключенных. Правда, там попадались и хорошие люди. В любом случае, хорошо, что мы едем в джипе с кондиционером и подушками безопасности, а не гремим кандалами на ногах, стертых в кровь. Не знаю, каков состав нашего экипажа, нас или двое, или Лара все же выбралась с нами. Буду обрабатывать ее всю весну и, может быть, даже уговорю послать к чертям работу на несколько недель. Короче, если она в машине, то это просто фантастика. Если нет, то я уже скучаю по своей сестренке. Она любит путешествовать, у нас обеих это с детства. Так что, думая о ней, включаю ее любимое…
Из динамиков хлынул рок-н-ролл, и Лара поняла, что не может унять дрожь в похолодевших руках. Все было как во сне, — кроме Лилиного присутствия в машине, напротив, до неимоверности реального. Лара сидела, упорно отвернувшись к окну: только бы не смотреть наискосок вперед, на сиденье, где лежит кожаный рюкзачок с горестным своим содержимым. Он был самым невозможным в мире, самым неправдоподобным, и, пока голос Лили звучал в салоне машины, проще всего было верить, что рюкзака не существует.
Но музыка, сменившая ее веселую речь, заставила Лару задуматься — и ужаснуться. Она не представляла себе, как получилось, что она едет на Байкал с мужем своей сестры, с человеком, которого презирает. Это не просто поездка, не встреча на даче у отца. Это минимум две недели наедине, две недели, отравленные его присутствием. И кстати о папе… Как он мог ее предать! Согласиться на участие Арефьева в поездке, зная ее отношение! В дальнюю дорогу ведь врагов не посылают, папа…
Лара с ненавистью уставилась в вихрастый Егоров затылок, выглядывающий из-за подголовника переднего сиденья. И стиснула зубы, уговаривая себя, что должна вытерпеть. Ради мечты Лили.
— Лилин атлас дорог у тебя с собой? — Егор поискал Лару в зеркале заднего вида. Она сползла ниже, чтобы не видеть в зеркальном прямоугольничке его лица, и промолчала. — Там должны быть помечены места, про которые она тут что-нибудь наговорила.
Лара демонстративно отвернулась к окну, не заметив усмешки, мазнувшей по губам Егора. Но минут через пять осторожно, стараясь не привлекать его внимания, все-таки выудила из сумки атлас автодорог и убедилась в его правоте: на каждой странице синели пометки-снежинки, и первая из них как раз относилась к началу трассы.
Рок-н-ролл, записанный Лилей, вскоре снова сменился ее голосом:
— Хорошего помаленьку. О, как же меня будоражит наше путешествие! Пока это не очень понятно, мы ведь еще в Московской области, но тут главное — предвкушение. Впереди столько всего… Почему-то дорога всегда ассоциируется с приключениями, ведь правда? Надеюсь, нас ждут только приятные… Ладно, много болтаю. Мне пора включить что-то ненавязчивое, для фона… Ехать еще долго, а мне вовсе не хочется надоедать — ни самой себе, ни тебе, Егор… Ты и так чересчур терпелив.
Лара насторожилась. Она слишком хорошо знала свою сестру, чтобы не распознать здесь какого-то намека. Что имела в виду Лиля, она не знала и никогда уже не узнает, не спросит. Лиля обращалась к самой себе и Егору и, возможно, даже представляла направление разговора, которое последует в салоне за ее репликой, под нежные звуки блюзовой композиции. Несмотря на слова, Лиля, конечно, вряд ли всерьез надеялась, что ее сестра окажется в машине Егора по пути на Байкал. Только если в качестве третьего члена экипажа, а сама Лиля всю дорогу сидела бы рядом с мужем и пропускала бы треки, записанные не для чужих ушей.
Лара вдруг впервые засомневалась, правильно ли все это: ехать, слушать Лилин голос, обращающийся, конечно, только к Егору. Но тут же одернула себя. Это все глупости. В жизни всегда были главными они вдвоем, Лиля и Лара. Сестры, близнецы, и кому как не ей знать, что это означает. Все остальные отношения второстепенны, и только это имеет настоящую ценность. Одна кровь на двоих, одна ДНК, чья двойная спираль опутывает крепче всех других уз на земле. Все люди рождаются одинокими, а им повезло родиться вдвоем! И знают они друг о друге все, вплоть до мельчайших подробностей.
Воинственно, словно Арефьев спорил в голос, Лара взглянула на него. Ей не хотелось знать его настроений, не она, а этот мужчина был чужаком, лишь водителем, везущим ее исполнять мечту своей любимой сестры. Он никто.
Наконец Лара почти полностью успокоилась, правда, ей не терпелось взять с переднего сиденья урну и обнять ее, но девушка не собиралась делать это при Егоре. При Егоре! Неужели теперь две недели, одну туда и одну обратно, он будет повсюду путаться у нее под ногами? Что ж, если он неотделим от желания Лили… Лара отыскала в картах следующую пометку-снежинку — неподалеку от Владимира. Больше сотни километров… Устроившись калачиком на заднем сиденье, она накрылась ветровкой, прижала к груди атлас автодорог и принялась вслушиваться в наизусть выученную саксофонную партию. Кенди Далфер и Дейв Стюарт. Лиля всегда любила эту музыку, в том числе за название — «Lily was here». «Здесь была Лили».
В глазах защипало. Лара уткнулась лицом в кожаную обивку, гладкую, прохладную и терпко пахнущую роскошью, и почувствовала, как горячая влага защекотала переносицу.
Через пару минут она в слезах задремала.
Под ветровкой, которой Лара укрылась с головой, стало трудно дышать. Сощурившись, девушка открыла глаза и зашевелилась, чувствуя, что отлежала руку и плечо. Магнитола молчала. От неудобной позы, в которой Лара, видимо, провела немало времени, ломило шею. С трудом подавив стон, она села, стараясь остаться незамеченной.
— Проснулась? Если ты обещаешь спать и дальше, дорога будет вполне сносной, — весело заявил Егор.
Лара собиралась огрызнуться, но вовремя спохватилась. За окном проносились невыразительные среднерусские пейзажи, луга и леса. Она бросила взгляд на промелькнувший верстовой столбик. 211-й километр.
